И вот когда участь боя была уже решена, дальнейшее сопротивление становилось совершенно бесцельным, наши стрелки принимали и вели сдавшихся в плен, – и все неприятельские офицеры и солдаты были мрачны, усталы и подавленны. Вдруг два фендрика, чехи, вырвались из толпы пленных, кинулись к нашим офицерам с объятиями, с поклонами и попытками целовать руку. Они кричали что-то о своей дружбе, о своей горячей любви к России, о нежелании воевать. Все было ложью, – в их глазах стояло лишь опьянение страхом боя и радостью сохранения жизни.
Неправдою было мнение, будто чешские части, служившие в австрийской армии, сдавались добровольно и без боя. Они вели себя сообразно с тем, в чьих руках были. Вот другой случай. Против нашей дивизии на реке Стрыпе у деревни Гайворонки стоял чешский полк (насколько помню, 88-й пехотный), держался крепко всю зиму 1915/16 года и дрался с отличным упорством. Когда в мае наши полки после трехдневных боев переправились через Стрыпу и начали удлиненными пироксилиновыми зарядами рвать тридцать рядов колючей проволоки, – все чехи этого полка успели отступить в тыл своего расположения; мы взяли их пленными лишь несколько десятков. В тот же день и тем же ударом наша дивизия захватила у деревни Висьневчика на Стрыпе почти целиком 10-й гонведный венгерский полк. А ведь венгры были известны как отличные солдаты. Тогда же мы все высказывали мысль, что рассказы о добровольной сдаче чешских частей – басни. Это была своего рода игра с двойным обеспечением: драться хорошо до победы своих, а в случае поражения или в трудную минуту – прикрыться славянским братством, чтобы и в плену не было плохо.
Несмотря на все хлопоты и интриги, на низкопоклонство чешских политиков типа Масарика и Бенеша, на влияние через Англию и Францию, русское правительство долго не позволяло дальнейших чешских формирований. Только в начале 1916 года чешская дружина была переформирована в чешский стрелковый полк, но все командные должности в нем были замещены русскими офицерами, и командный язык был русский. Чем дольше затягивалась война, тем настроение в Петербурге становилось тревожнее, неувереннее, тем все больше и больше делалось ошибок под влиянием утомления и страха за исход войны. Именно вследствие этого и были разрешены летом 1916 года дальнейшие чешские формирования, – полк развернули в бригаду.
Глава 3
Выступление чехов
Ноябрь 1917 – июнь 1918 года
Роль австрийских чехов во время войны. Приезд Масарика в Россию. Заигрывание чехов с большевиками. Муравьев. Стремление «легионеров» уехать из России. Ультиматум большевиков. Русские национальные организации. Выступление против большевиков. Свидетельство современника. Отчет русского строевого офицера. Подъем национальных сил России
Образованный за границей Чехословацкий национальный совет через свое Московское отделение поднес русскому царю 22 ноября 1916 года заверения в лояльности и верности. Надо заметить, что в те годы чешские деятели за границей представляли свою цель в образовании самостоятельного Богемского королевства с королем из иностранной династии, указывая на дом Романовых.
А вот какое свидетельство находим у объективного швейцарского ученого: «Пражский бюргермейстер выражал императору Францу-Иосифу чувства верности и преданности неукоснительно при каждом успехе австрийского оружия. В январе 1917 года Narodni Listi писал… «Действия профессора Масарика грязнят честь чешской нации. Любовь всего чешского народа к династии и отечеству крепка и непоколебима. Все, кто за границей говорит другое, лгуны и предатели. Мы решительно отрицаем, что такие люди имеют право говорить от нашего имени…»
«Депутаты Шмераль, Станек и Масталка подписали королю Карлу (15 февраля 1917 г.) прошение об его короновании в Праге чешской короной, причем они заверяли его в том, что «всегда будут стоять все за него и его преемников, всегда будут верно служить королю и отечеству».
«…Во время мировой войны словаки-солдаты сражались храбро в австро-венгерской армии, а словаки-националисты держали в рейхстаге патриотические речи (как Юрыга 26 апреля и 9 декабря 1915 г.) о готовности их народа к жертве за венгерское отечество».
[22]
Когда в марте 1917 года неожиданно разразилась в Петербурге предательская революция, чехи быстро почувствовали родственную среду и перекрасились, стали ярыми республиканцами. От временного правительства (Милюков) они добились уже в марте 1917 года согласия на формирование в России из военнопленных самостоятельной чешской армии. В августе их Национальный совет выпустил заем в 20 миллионов франков для нужд армии и революции. В октябре генерал Духонин
[23] подписал приказ о формировании Чехословацкого трехдивизионного корпуса.
Но события шли катастрофическим ходом. Наступала расплата. Октябрьская революция, большевицкий переворот с его лозунгом – прекращение войны и заключение мира. Духонин был убит в Могилеве большевиками, русская армия разваливалась. Положение чехов-военнопленных стало снова под вопросом.
После революции, весной 1917 года, поспешил в Россию Масарик, который подробно описывает это в своей книге Die Weltrevolution, не скрывая, что в Россию императорскую он ехать побаивался. Причина лежит, понятно, не в том, что утверждает Масарик, эта одна из самых знаменитых фигур современности – по своей изворотливости и по умению делать самые грязные дела с благочестивым видом. Книги людей, подобных Масарику, представляют для массы тем большую опасность, что написаны они человеком, обладающим эрудицией и начитанностью; в этих книгах ложь перепутана с правдой во всех случаях, когда это удобно или выгодно автору.
Масарик по приезде в Россию связался, во-первых, со всеми «вождями» революции, которые, по его собственному свидетельству, были ему очень близки; а далее он поступил всецело в распоряжение французской миссии в России. В своей книге Масарик роняет характерную фразу:
[24] «Мы (то есть Чехословацкий корпус) были автономной армией, но в то же время были и составной частью французской армии; мы зависели в денежном отношении от Франции и от Антанты».
Чехословацкий корпус осенью 1917 года сосредоточивается на Украине. Сначала чехи ведут переговоры с украинским правительством, но потом делают вольт, и Масарик самолично договаривается с большевицким главнокомандующим Муравьевым,
[25] причем между ними устанавливается известная близость. Масарик допускает в чешские полки большевицких агитаторов, результатом чего происходит вполне понятная частичная большевизация чехов.
