– Вот, не угодно ли посмотреть, – докладывал юркий и очень подвижный доктор Беленький, – штабс-капитан вынес на себе из боя пулемет, два раскаленных стрельбой ствола Кольта, вот следы ожогов…
С обеих сторон шея офицера была покрыта ровными, точно татуировка по линейке, коричневыми черточками, это ему прожгло кожу винтовой нарезкой ствола, когда он со своей ротой отходил последним от Челябинска.
6
Несмотря на отход, значение Челябинской операции было весьма существенно. Бои и действия наших войск показали, что мы имеем все шансы разбить большевиков; в войсках укрепилась уверенность в своих силах. Кроме того, население этого большого и абсолютно антибольшевистского района увидело на деле, убедилось, что были приложены все усилия спасти их от большевиков; казаки, крестьяне и башкиры, участвуя сами и будучи свидетелями этого одного из самых больших сражений, знали, как много работы и жертв было принесено, чтобы разбить силы и стремления красных завладеть Челябинским краем; знали и то, что наше отступление произошло не по вине Западной армии.
Эти тяжелые бои, – а они стоили нам свыше 5 тысяч потерь убитыми, ранеными и пленными, большевики, по их же документам, потеряли больше 11 тысяч человек, – эти бои скрепили армию в сильный, хорошо слаженный и жизненный организм. Лично я, как командующий армией, получил полную веру в свои войска и не сомневался в том, что при правильной организации тыла наша окончательная победа над большевиками обеспечена. Так же думали и чувствовали все мои помощники.
Ближайшее же время подтвердило правильность этих выводов. Моей армии пришлось отходить от Челябинска при невозможно тяжелых условиях: все время висела угроза на нашем правом фланге, почти каждый день большевикам удавалось выходить в тыл уральцам, отрезая их от линии сообщения и от Волжского корпуса. Нам приходилось проявлять огромное напряжение, чтобы парализовать эти попытки. Шли ежедневные бои, почти все части делали большие, часто форсированные переходы и сложные маневры. Велась самая интенсивная работа армейского тыла, чтобы справиться с эвакуацией и не оставить ничего красным. Так проходила в течение всего августа армия огромные пространства, отступая на восток, входя в Западную Сибирь.
В то же время, справляясь с этой сложной работой, мы начали готовиться к новому наступлению, стремясь обеспечить на этот раз успех его от всяких случайностей; прежде всего было необходимо иметь достаточный запас людей для пополнения убыли в частях, надо было наладить подачу на фронт осеннего теплого обмундирования и собрать хотя бы небольшие резервы.
После Челябинска мы вступили в богатые плодородные степи Западной Сибири. Равнина ее, которая тянется на тысячи верст, перерезывается с запада на восток одной железнодорожной магистралью, проходящей через города Курган, Петропавловск, Омск, Новониколаевск. Все эти города лежат на больших реках, протекающих в меридиональном направлении, с севера на юг. Тобол, Ишим, Иртыш и Обь – эти реки представляют собою единственные преграды и препятствия, которые могли быть использованы нашими армиями для временной задержки наступления красных; с этих же рубежей мы могли предпринять новое наступление.
А наступление было необходимо, ибо без него делалось безнадежно, а значит, и бессмысленно самое продолжение войны. Армия имела в себе силы добиться успеха, и произвести полный перелом хода кампании армия могла. Но наступление можно было начать только тогда, когда вполне будут обеспечены результаты его, чтобы новые жертвы и огромное напряжение фронта не пропали даром и были широко поддержаны тылом. Надо было сделать точный расчет всех ресурсов, провести подготовку средств и сил, составить план использования их.
После Челябинской операции вся эта работа была взята на себя генералом Дитерихсом, ставшим во главе всего Восточного фронта, в который входили три неотдельные армии: 1-я Сибирская – генерала Пепеляева, 2-я – генерала Лохвицкого и 3-я – моя. Южная армия генерала Белева оторвалась с конца июля и вела самостоятельные операции против большевиков, имея ареной своих действий пустынную Киргизскую степь без дорог и населенных пунктов; она потеряла связь также и со Ставкой и, предоставленная самой себе, переживала тяжелую драму, осложнявшуюся нерешительностью, куда Южной армии отходить и на что базироваться.
В эти дни ни Ставка, ни фронт не имели никаких сведений о Южной армии, и только через два месяца части ее начали выходить южнее Петропавловска, пережив много тяжелого, совершив поход, равный походу Ксенофонта.
1-я и 2-я армии, как уже было сказано, сосредоточились в районе между реками Тоболом и Ишимом, куда они были стянуты генералом Дитерихсом еще в конце июля, после авантюр Гайды. Здесь эти армии, образованные из того, что осталось от прежней Сибирской армии, должны были пополниться, переформироваться, принять организованный вид и подготовиться к новому наступлению.
Западная армия была переименована в 3-ю неотдельную армию, ей была поставлена задача выделить не менее пяти дивизий в резерве, перебросить их быстро по железной дороге в тыл, пополнить и подготовить к наступлению. Сначала этим районом был назначен город Курган и река Тобол, но тяжелые бои и условия отступления 3-й армии после Челябинска не дали возможности выполнить этого; нельзя было вывести в резерв хотя бы одну дивизию, так как все части были в постоянном движении, маневрах. Возьми мы с фронта в это время в тыл хоть одну часть, остальные не справились бы с боевыми задачами, и Западную армию постигла бы участь Сибирской.
Только переправившись через Тобол, мы получили передышку и вышли из-под вечной угрозы быть отрезанными от железной дороги. Только перейдя через Тобол, 3-я армия получила возможность выделить пять дивизий, быстро перевезти их эшелонами за 250 верст в тыл на реку Ишим, в район города Петропавловска. Здесь начали проводить спешные меры подготовки к наступлению, срок которого был определен секретным приказом на первые дни сентября. Наступило время, и армия дала все то, что общей дружной работой за весь летний период накопила для успеха решительного наступления. Надо сказать правду, что работа эта дала блестящие результаты; менее чем в две недели армия смогла влить в себя такие разнообразные силы и так организовать использование их, что уже через месяц после челябинских боев была готова к новому генеральному сражению. Но для этого потребовалось напряжение всех сил, был израсходован весь запас без остатка.
Сущность реформ, проведенных главнокомандующим Восточным фронтом генералом Дитерихсом, заключалась в том, что Ставка, как командный центр армиями, упразднялась; от нее остался лишь небольшой сравнительно состав для несения службы связи верховного правителя с армиями генералов Деникина, Юденича и Миллера. С другой стороны – армии были преобразованы в неотдельные, то есть от них были отобраны все права и обязанности по части мобилизационной, организационной и заготовительной. Из этих обрывков сверху, от Ставки, и снизу, от армий, был образован новый центр – штаб главнокомандующего Восточным фронтом или, как он был назван в угоду моде, – Главковостока. Все заботы, обязанности и все права отныне должны были сосредоточиваться в этом штабе. Он брал на себя добровольно тяжесть координации общих усилий и напряжений для обеспечения успеха борьбы.
