В двух первых главах мы коснулись слегка, обрисовали общими чертами тот комплот, который был задуман эсерами. Когда они, эти младшие братья социалистов-большевиков, увидали русский народ идущим по пути национального возрождения вокруг своих народных вождей, то они поняли, что власти интернационала грозит гибель и безвозвратный конец. Тогда они, стоявшие под народными знаменами, боровшиеся против большевиков, решили соединиться с ними на защиту общих им идеалов социализма против национального движения народных масс.
Но все эти социалисты различных толков и оттенков не могли и не смели выступить открыто, врагами. Они избрали путь скрытый, путь измены. Они повторили дело Иуды и дали России поцелуй предателя.
Притворяясь друзьями народа и вождей его, крича громко на весь мир о борьбе против большевиков, они в то же время сговаривались с ними, как лучше и вернее погубить дело восставшей России. Правительство адмирала Колчака настолько доверчиво относилось к ним, что допустило даже в состав кабинета министров партийных работников социализма; оно оказывало содействие кооперативам, захваченным к тому времени эсерами. Под покровительством иностранной интервенции, пользуясь незлобивой русской слабостью, социал-революционеры покрыли все пространство от района военных действий до океана сетью своих агентов, внедряя их для тлетворной работы не только в городах, но в селах и в деревнях. Всюду они вели скрытую, тайную пропаганду против правительства, используя для этого каждый его промах, каждую ошибку. Имея связь с Москвой, они получали оттуда деньги, агитаторов и инструкции.
Не только открытый предатель В. Чернов, но даже такие идеологи-народники, как Авксентьев, оказывались в связи с большевицкой Москвой, действующими по строгой указке интернационального центра, этого современного синедриона.
Скоро начали проявляться первые результаты этой предательской работы. В нескольких местах, в глубоком тылу, вспыхнули восстания против власти адмирала Колчака. Главные очаги были: Тайшет и Мариинск, районы Красноярско-Минусинский, Нерченско-Сретенский и в Приморской области – Сучанские копи.
Крестьянская масса, ненавидящая интернационал всей силой, на какую способен простой, неиспорченный народ, была, к несчастью, заброшена Омским министерством внутренних дел; она получала в то время все сведения о событиях только от социалистов (через сеть кооперативов) и начинялась самыми извращенными, лживыми известиями. Надо припомнить к тому же, что в это время и министрами председателем и внутренних дел были партийные социалисты. Из недели в неделю шла пропаганда и агитация, развращая темные массы и направляя их против собственной армии и против народных вождей.
Не пренебрегали никакими способами, чтобы зажечь пожар восстаний. Наиболее яркий пример в этом отношении представляет их организация в Красноярско-Минусинском районе.
Полноводная, богатая рыбой и золотом, река Енисей течет между скалистыми горами, часто сдавленная ими с обеих сторон. В таких ущельях вода кипит и бьется о камни. Даже в самую холодную пору, в крещенские морозы, не замерзает здесь стремнина реки. Но вот горы раздвигаются, образуя широкую долину, подходят к Красноярску и кончаются. Дальше на много сотен верст тянется великая Сибирская равнина, покрытая местами лесом. По этой равнине, от Красноярска и выше, Енисей несет воды свои спокойно и величаво, затопляя весной огромные пространства. Здесь богатейшие пастбища, сенокосы, это один из самых хлебородных в России уездов – Минусинский. Население его сплошь зажиточные крестьяне – староселы, живущие патриархальным укладом, очень религиозные и в высшей степени преданные идее царской власти, а с нею и властям законным.
И вот здесь разгорается восстание против адмирала Колчака; начинается дело с небольших шаек, состоявших главным образом из пришлого элемента, но к осени 1919 года дело принимает огромные и организованные размеры. Сформирован целый корпус из одиннадцати полков, введена правильная организация, создан штаб во главе с бывшим штабс-капитаном Щетинкиным. Минусинцы, крестьяне, давали не только людей для этого корпуса, они поставляли хлеб, мясо, одежду. Был даже открыт завод для снаряжения ружейных патронов и для приготовления пик, сабель и секир. Правительственные отряды и енисейские казаки не могли подавить восстания и занимали оборонительные линии, чтобы прикрыть с юга Красноярск и железную дорогу, единственную коммуникацию армии.
В чем было дело? Какая тайная причина создала и поддерживала успех интернационалистов-большевиков среди этого монархического, патриархального, крестьянского населения?
Загадка разъяснилась просто. Контрразведка армии доставила в мой штаб ряд подлинных приказов и воззваний штабс-капитана Щетинкина. В них он писал:
«Пора кончить с разрушителями России, с Колчаком и Деникиным, продолжающими дело предателя Керенского.
Надо всем встать на защиту поруганной святой Руси и русского народа.
Во Владивосток приехал уже великий князь Николай Николаевич, который и взял на себя всю власть над русским народом. Я получил от него приказ, присланный с генералом, чтобы поднять народ против Колчака.
…Ленин и Троцкий в Москве подчинились великому князю Николаю Николаевичу и назначены его министрами…
…Призываю всех православных людей к оружию.
За царя и советскую власть!»
Все восстания направлялись и шли одним путем, применялась одна и та же общая программа. Приезжали из советского центра, из Москвы, агитаторы, снабженные большими суммами денег. Скрываясь в эсеровских организациях, они находили у них поддержку и начинали вести тайно пропаганду. В то же время они организовывали из преступников и отбросов населения небольшие банды с целью нападения и разрушения железной дороги. Сжигали небольшие деревянные мосты, портили путь, устраивали крушения. Целыми десятками спускали под откос поезда, причем главная охота их была за поездами, везшими из Владивостока оружие, боевые припасы и снаряжение для армии.
Для поимки этих разбойников направлялись отряды наши или из чехословаков. Но трудно поймать их в беспредельных и густых, почти непроходимых дебрях сибирской тайги. Надо было вести систематическую и долгую кампанию, на что никто из иностранцев (а дорогу охраняли они) не имел охоты. Через несколько дней шайка выходила в другом месте, снова портила путь и устраивала крушение. Тогда, в попытках положить этому конец, неумелые руководители борьбы с этими бандами применяли самый легкий и несправедливый способ: возлагали ответственность за порчу железной дороги на местное население. Производились экзекуции деревень и целых волостей. Уже после конца борьбы на фронте, когда остатки нашей армии шли на восток, приходилось видеть несколько больших сел, сожженных этими отрядами почти дотла в наказание за непоимку разбойников-большевиков, производивших крушения на перегоне станции Тайшет – Клюквенная. Огромные, растянувшиеся на несколько верст села представляли сплошные развалины с торчащими кое-где обуглившимися, полусгорелыми домами. Крестьянское население таких сел разбредалось и было обречено на нищету, голод и смерть.
Понятно, такие меры только озлобляли население и давали опору и развитие большевицкой и эсеровской деятельности, усиливая их преступную пропаганду.
