Тот, словно только этого и дожидался, выхватил из воздуха еще один факел, поднял его над головой. И сказал:
– Слушай меня, Броселиана!
Ни в лице его, ни в тоне не было никакой особой повелительности. И голос прозвучал совсем негромко – так обращаются к собеседнику, стоящему рядом. Но в ответ…
По всему лесу прокатился вдруг гулкий ропот, будто ветер сотряс могучие кроны деревьев. Сосны, окружавшие росчисть, затрепетали. И в рокочущем этом гуле изумленная Вероника отчетливо разобрала слова:
– Слушаю тебя, хранитель!
– Я возжигаю очищающий огонь, – провозгласил вслед за тем Феркаэль. – Не бойся и не препятствуй мне!
Лес согласно прошумел снова и затих…
А хозяин его направил свой факел указующим жестом на обреченную яблоню, и в тот же миг расщепленный конец сука сам собой занялся магическим огнем.
Высокое пламя немедленно изогнулось влево и струей понеслось в сторону Антона, оставляя за собою в воздухе след в виде ровной, гудящей огненной полосы. Антон поднял навстречу ему свой факел, и едва тот вспыхнул, струя пламени повернула, повторяя очертания пятиугольника, к Веронике. Та, встретив ее в свою очередь, подивилась силе, с какой ударил в конец факела огонь – чуть не выбив из руки и без того тяжелую деревяшку.
А струя, все ускоряя движение, помчалась дальше – к Овечкину, затем к капитану Хиббиту, и уже через несколько мгновений полет ее завершился там, где начался – на факеле Феркаэля. В воздухе, на уровне лица Вероники, между пятью участниками магического действа завис еще один, огненный пентакль, размерами чуть меньше того, что был начертан на земле. Тут же из него брызнули языки пламени – вверх золотистые, вниз багровые – и начали удлиняться и клониться к центру, образуя странную пятиугольную сферу. Потрескивающее гудение огня переросло в рев.
Теперь Вероника могла видеть только Михаила Анатольевича и Антона, остальных от нее загородила сфера. Подняв взгляд, она увидела, что раскидистая крона старой яблони полыхает уже вовсю, создавая над верхним просветом ловушки для Мат Мара своеобразную огненную крышу. Бедная Стина… разве в этом аду может уцелеть хоть что-то?.. Но сверху невидимому чудовищу, конечно, не проскочить. А снизу?..
Только она опустила глаза, как смола – или что там было в канавках наземного пентакля – тоже занялась багровым пламенем, перекрывая бросельянскому злу возможность выползти из-под сферы, пока та не замкнулась.
Весьма предусмотрительно со стороны Феркаэля, подумала Вероника. Однако становится жарковато…
И тут она услышала звук, от которого вся кровь застыла у нее в жилах и мгновенно забылось инстинктивное желание отодвинуться подальше от опалявшего лицо и колени жара.
То был ужасающий вой, или стон невероятной силы… он донесся, казалось, разом со всех сторон – как будто пришло в отчаяние и возрыдало хором все живое, что только было в Бросельянском лесу! В нем звучала какая-то потусторонняя безнадежность, и Веронике померещилось даже, что земля уходит у нее из-под ног и меняется пространство вокруг… Не слышно стало и рева пламени.
Обернуться и посмотреть, что творится за спиной, она не решилась, боясь нечаянно разомкнуть пентакль. Только бросила испуганный взгляд на Овечкина, потом на Антона – на месте ли?
Оба стояли как вкопанные, с суровыми лицами, не сводя глаз с огненной сферы, словно и не слыша этого ужасного воя, который становился с каждой секундой все громче и ближе…
Вероника сглотнула вставший в горле комок. Феркаэль обязательно предупредил бы, если бы им угрожало какое-то нападение. Но он всего лишь велел не двигаться, что бы ни случилось. Значит, ничего страшного…
Она вскрикнула и чуть было не шарахнулась в сторону – мимо головы вдруг стремительно пронеслось что-то черное. Маленькое и юркое, оно вылетело откуда-то из-за спины, ударилось в стену огня и пропало. Но следом промелькнула, быстро вращаясь на лету, другая черная тень, потом еще одна, и еще…
Вскоре они неслись уже сплошным потоком, справа и слева, напоминая осенний листопад в ветреный день – с той только разницей, что вместо листьев в воздухе кружились, исчезая одна за другой в огненной сфере, призрачные фигурки каких-то гротескных и жутких, словно вышедших из ночного кошмара, существ.
Вероника судорожно завертела головой, не зная, откуда ожидать атаки и пытаясь уследить за всеми тенями сразу. Как еще и отбиться-то, стоя на одном месте?!.. Но черные призраки продолжали пролетать мимо, не касаясь ее, и через некоторое время она с облегчением начала понимать, что им нет дела до стоящих вокруг магической сферы людей – этих уродцев с неодолимой силой притягивал к себе огонь. Тогда, немного успокоившись и подавив дрожь отвращения, она попыталась проследить за полетом хотя бы одного из них, надеясь разглядеть, что же они из себя представляют. Тщетно – тени проносились и исчезали слишком быстро.
…Может быть, это черные сущности тех, кто был отравлен прикосновением Мат Мара? – подумалось ей. Зло возвращается к своему истоку, чтобы сгореть вместе с ним, и слуги его теперь исцелятся, и в Бросельянском лесу снова наступит благодать… Как красиво говорил Феркаэль о том, что каждая былинка здесь имела когда-то воплощенную душу!.. Наверно, и впрямь нельзя было шагу ступить, чтобы не задавить ненароком какое-нибудь крохотное существо, живущее в травинке или цветке… Интересно, кто же все-таки воет так жутко? Чудовища Броселианы оплакивают погибель Мат Мара?..
Полет и кружение теней, казалось, будут длиться вечно. В этом зрелище было что-то завораживающее против воли, и Вероника не знала, сколько времени простояла неподвижно, наблюдая за ним и поддерживая между делом магический пентакль. Ее даже перестал пугать неумолчный адский вой невидимых плакальщиков. Но в какой-то момент она снова почувствовала жар от полыхавшего перед нею огня и отвлеклась от своего созерцания.
Припекало уже изрядно… Прищурив глаза, Вероника всмотрелась в пламеневшую золотом верхнюю часть сферы, но определить, есть ли там еще просвет, не смогла. И пожалела, что не спросила, долго ли будет продолжаться это действо. Не то что бы стоять столбом было трудно… но рука с факелом затекала, да и жгло ее порядочно. Знать бы, что до конца осталось немного, терпеть было бы значительно легче…
Тут рядом с нею появился откуда-то Рунна-Ри и тоже уставился на сферу. Вероника машинально – он так походил на обыкновенное человеческое дитя! – опустила свободную руку на его украшенную водорослями голову.
Обычно мокрые волосы водяного оказались сухими и даже горячими на ощупь, и она забеспокоилась:
– Тебе не вредно стоять у огня?
Рунна-Ри дернул головой, сбрасывая ее руку.
Взгляды их встретились, и на губах малыша заиграла недобрая улыбка, удивившая Веронику. А потом…
Она в страхе отдернула руку – черты его миловидного личика вдруг расплылись, утратив всякое сходство с чертами маленького водяного! Хрупкая фигурка вытянулась, сделавшись ростом с нее саму, затанцевала, как пламя на ветру… Миг – и вместо Рунна-Ри перед нею оказалась саламандра, огненная ящерица, стоявшая на задних лапах!..
