Она могла бы поспорить с этим утверждением – ей было с чем сравнить – но не стала.
Борис жадно провел рукой по гладкой ткани, останавливаясь на выпуклостях женского тела. Камилла вздрогнула от… брезгливости? Как же она спала с ним раньше?!
Борис, видимо, совсем иначе оценил ее реакцию. Он отбросил покрывало, окинул ее масляным взглядом и пообещал:
– Сейчас, дорогая. Еще мгновение, и я буду готов.
Зато она не будет. Во всяком случае, для него.
Хотя Камилла Снигирева всю жизнь избегала штампов, в этот критический момент она не удержалась и выпалила классическую женскую отговорку:
– Я не могу. У меня болит голова.
Широкие брови Бориса, словно гусеницы, поползли вверх. Еще бы, он впервые слышал от нее подобное, но, кажется, истерическая нотка в женском голосе убедила его. Он снисходительно похлопал ладонью по бедру Камиллы.
– Ну что же, мы можем сделать это утром.
Дождавшись тихого храпа, девушка осторожно выскользнула из постели и отправилась спать в комнату Лизы.
Ей приснился Громов – его сильное тело и нежные руки. Они занимались любовью. Сон казался настолько реалистичным, что Камилла проснулась от собственного довольного возгласа. Пошарила рукой по кровати, но вокруг был лишь гладкий атлас.
Девушке захотелось отправиться к Громову тут же, но она не знала, в каком номере он живет. Лежа без сна, с открытыми глазами, она дождалась, когда начало светать, и заказала по телефону кофе. Камилла караулила у двери, дожидаясь официанта, чтобы тот ненароком не разбудил Бориса. Его обещание не давало ей покоя.
Пока обошлось.
Открывавшийся с балкона вид на море по идее должен вселять покой, но на душе Ками скребли кошки.
Лизочек, подружка, что же ты так долго?
Огромная чаша в виде огромной ракушки переливалась перламутром, ноздри дразнил аромат корицы, а тело млело от мужских прикосновений.
Рафаэль разбудил ее поцелуем и осторожным, почти безболезненным вторжением. Позже он отнес ее ванную и как драгоценную жемчужину усадил между ног спиной к широкой груди. Он тешил кожу мягкой губкой и пальцами, поглаживая, разминая, вводя в транс, приводя в восторг.
Лиза поняла, что запомнит эту ночь на всю жизнь, и решила написать о ней сказку. Потом, когда вернется. Несмотря на то, что все это произошло с ней впервые, она понимала: самое главное в сложившейся ситуации – вовремя уйти, чтобы не стать зависимой или обузой.
Здравомыслие возвращалось к ней вместе с прикосновениями мягкого полотенца, которым Рафаэль промокал влагу на ее теле. Наверное, она должна стесняться своей наготы? Во всяком случае, Лиза ждала этого ощущения – но оно не приходило. Неужели за одну-единственную ночь она совсем утратила стыд?
– Мне пора. Камилла, наверное, волнуется.
Он коснулся губами ее макушки.
– Давай позавтракаем вместе?
Как ей этого хотелось! Но что потом? Его жизнь – здесь. Ее дом, родные, интересы – за тысячи километров. Общее будущее – не для них. Однако несколько коротких ночей она может позволить себе побыть настоящей женщиной. Хотя и независимой.
– Извини, но нет. Зато мы можем вместе поужинать. Лучше в номере, вдвоем.
Глаза Рафаэля вспыхнули, как угли.
– Ты хочешь этого?
– Ну… да.
На миг ее охватили сомнения. Не слишком ли она навязчива? Вполне возможно, однако Рафаэль не дал ей развить мысль. Собственнический поцелуй опалил губы Лизы.
– В этом номере или у тебя?
– Здесь очень красиво, и, наверное, очень дорого. Лучше у меня.
– Я приду, даже если нетерпение убьет меня.
– Никак не пойму, почему ты выбрала Анталию?
Голос Бориса звучал слегка презрительно. И недовольно. Ками не отреагировала на вопрос, и на тон бывшего любовника – тоже.
Теперь, когда непосредственная опасность миновала – стараниями Лизы все они оказались на пляже, Камилла даже слегка позлорадствовала по поводу того, что Борису пришлось довольствоваться не тем комфортом, к которому он привык. Лиза тоже внесла свою лепту в его мрачное настроение – отказалась перебираться в другой номер, за что Ками ее расцеловала.
Вместо того, чтобы слушать капризные разглагольствования Бориса, она предпочла бы искупаться. Или выпить чего-нибудь прохладительного. К тому же Камилла не выспалась, и ее постоянно клонило в сон. Она, видимо, таки задремала, потому что вздрогнула, когда Борис решил продолжить допрос.
– Если ты не хотела в Ниццу, я мог бы организовать поездку в Хорватию. У моего друга там есть очень приличный коттедж.
– Нам с Лизой и здесь неплохо.
– Ты просто убедила себя в этом.
– Возможно. Но я так решила.
Она встретила здесь Громова. Уже одно это стоило того, чтобы сюда прилететь.
– Однако, как твой будущий муж…
– Борис, сколько раз я должна повторить, что не выйду за тебя?
– Уверен, что ты передумаешь. Тебе давно пора замуж. Извини, что напоминаю о неумолимо летящих годах, но ты же умная женщина и сама понимаешь – детородный возраст и все такое.
Дети. Маленькие, симпатичные, светловолосые…
– Мой возраст пока терпит.
– Не обманывай себя. Возле тебя вьется не так много мужчин, как прежде. Хотя… Неужели я что-то не пропустил? Есть другой претендент?
Если бы это зависело только от нее, Ками тотчас проорала бы: «Есть!», но…
Где носит этого Громова?
Камилла проигнорировала очередной вопрос Бориса.
– Подойдите к нам, будьте так любезны!
Она махнула рукой темноволосой загорелой девушке в белоснежной майке, шортах и кепке с козырьком. Та разносила в сумке-холодильнике прохладительные напитки и предлагала их отдыхающим.
– Что желаете? – хрипловатый голос брюнетки с заметным акцентом привлек внимание Бориса. Девушка тут же улыбнулась ему, продемонстрировав зубы, которым даже Камилла могла позавидовать.
Она не ревновала. Мало того, Ками мечтала предложить двум флиртующим прогуляться где-нибудь подальше от нее и от пляжа. Да и от Турции тоже. Но вместо этого она попросила у красавицы в кепке колу. Та, не переставая улыбаться, достала тут же запотевшую бутылку и открыла ее – слегка неловко, чем спровоцировала предложение Бориса помочь.
С удовольствием проглотив холодную жидкость, Камилла закрыла глаза и откинулась на спинку шезлонга. девушка в шортах ушла, Борис продолжал что-то бубнить ей на ухо, Лиза молча наслаждалась книгой, и в какой-то миг Ками поняла, что снова засыпает.
Решив, что делать это на жарком солнце – последнее дело, она заставила себя подняться.
