– Да, если можно, называй меня просто Кьяра, ну, не на вы, а как с самого начала, так как-то правильней, вроде. Мне бы хотелось с тобой, и с остальными домовушками и домовятами подружиться. Я знаю, что Фирантеринель любит заваренный шиповник, и яблоки, и пироги с ними, да, и, вообще, яблоки в любом виде. Ведь так?
Домовушка удивленно, молча кивнула.
– Если не сложно будет, мне лучше малину, только сладенькую, не люблю кислое совсем, вместо яблок, да и шиповника… ну, в общем, вроде тут должны расти травки, для «чая из семи трав»? В остальном у нас с ним вкусы полностью сходятся. Но, если нет, то я и яблоки съем и шиповник выпью.
Дине улыбнулась и кивнула.
– Хорошо, Кьяра, это совсем несложно, и малина, и «чай из семи трав» у нас есть. Мы учтем твои пожелания, только, в следующий раз, не показывай, насколько ты хорошо знаешь Фирантеринеля. С нами ничего страшного, можно, мы приносили клятву посмертием, на верность роду Фирантеринеля и его потомкам, но остальные такой клятвы не приносили, так что, могут навредить и тебе, и этому вредному эльфенышу.
Улыбка сама по себе выползла, «эльфенышь», домовушка Фира назвала «эльфенышем»…
Время на острове летело незаметно. Я очень скучала по Фиру, и еще, я очень за него волновалась. Прибывающие, те, кто выживал, с каждым днем их прибывало все больше и больше, к сожалению, были те, кому не смогли помочь… А Кедавр потом приезжал и отвозил на берег выживших. Они рассказывали, что темных охотников стало очень много. Что как только мы с ним отплыли, за Фирантеринелем приехали и забрали на защиту, так как он один из лучших. Никто не знает, кто смог призвать такое количество охотников, но почти все одаренные дети пропали или уничтожены темными охотниками. Исключение составляют только те, кто поступил в Школы, да дети старших рас. Школы закрыли города, перейдя в осадные положения, а старшие расы скрывают своих детей на девяти драконьих островах. И наш один из них. А еще говорили, что больше всего сейчас достается Академии. Ведь там учатся наиболее одаренные, и темных охотников сильнее всего туда тянет. А потом стали прибывать и прибывать раненые. Многих учащихся попросили помогать ухаживать за выжившими, и оказывать им посильную помощь. Теперь там была война. Были организованы отряды зачистки из самых сильнейших магов. Они постепенно прочесывали Карию от моря к горам и уничтожали всех охотников. Планировалось сначала пройти до гор, а уже после зимы, взяться за горы и долину Белии. Старшие расы начали такое же наступление от своих границ.
Бои длились почти три года. И закончились незадолго до моего отъезда с острова. Конечно, еще долгое время появлялись дикие, но уже такого массового появления не было. И я, каждый раз, заслышав шепот острова, молилась всем светлым и темным Богам, чтобы не услышать там имя Фира.
Как-то раз, весной, прозвучали смутно знакомые имена. Я не обратила на это особого внимания, так как вслушивалась только в «Фирантеринель». А потом я увидела их. Это были те два эльфа из Школы, которые нас с Фиром провожали. Для одного из них было уже слишком поздно, а вот второму, хранители смогли помочь. Ему, конечно, придется много времени восстанавливаться, даже со всей его магией и магией острова, но он выжил, он жив.
Я к нему пришла после своей смены в лазарете. Подошла и присела на краешек его кровати.
– Привет.
Он открыл глаза и улыбнулся.
– Привет, золотая девочка. Фирантеринель все-таки успел тебя спрятать до начала кошмара.
– Да.
– Молодец, а вот я не смог, – так же грустно улыбнулся он. – Думал, если держать его поближе к себе, то смогу защитить, а в итоге видел, как его убили. Убили, а я не смог ни помешать, ни попрощаться. Я ему даже не успел сказать, что он мой сын. А он меня закрыл от стрелы. Мой сын погиб за меня. А я так ему ничего и не успел сказать, – грустно сказал эльф.
– Я думаю, он знал, иначе не закрыл бы вас собой. Мне моя домовушка сказала, что эльфы – самые расчетливые создания в мирах, и заботятся только о своем или нужном для них. Не думаю, что он бы закрыл вас от стрелы, если бы не считал своим. Он наверняка знал и любил вас.
– Ты, правда, так думаешь?
– Я уверена, что так оно и было, но я не верю, что все эльфы такие расчётливые, – пожала я его руку.
– Ты достойна быть наследницей Фирантеринеля, золотая девочка.
– А он… – я так и не смогла произнести то, что меня интересовало. Просто слова куда-то пропали совсем.
– Не переживай, золотая девочка. Твой эльф жив. Мы были под стенами города, пока горожане отстраивали городскую стену. Он дрался в стороне от меня, он со своим тингу сдерживал то, что мы еле сдерживали втроем. А потом мы услышали сигнал со стен, что они закончили, и мы можем отступать по мосту под защиту стен. Быстро отступить мы не могли – приходилось сдерживать поток диких. А потом они начали стрелять из луков. Я и Тинтеринель – эльфы. Наша реакция позволяла уклоняться от стрел на лету, но вот Гораций – в нем всего половина эльфийской крови… Когда Горация убили, сдерживать поток стало сложнее… а потом, и в нас начало попадать… устали мы сильно… последнее, что я видел, это как Фирантеринель верхом на тингу парил над нами, прикрывая наше отступление с воздуха. Думаю, его тингу вынес с поля боя. Если он не прибыл следом за нами, то он жив, и слава всем богам. Там, в Школе, столько детей одаренных: им нужен Фирантеринель, им нужна его защита… – он ненадолго замолчал, уйдя в свои мысли, и все больше, и больше мрачнел.
– Кьяра.
– Что?
– Меня зовут – Кьяра, – сказала я, протягивая руку для пожатия.
– А-а-а… Линнитаринарель.
– О-о-о… – ого. И как это запомнить? – Э-э-э…
– Не переживай, меня, обычно, называют сеньор директор, но так как я для тебя не директор и никогда им не стану, то можешь называть меня – Линнар. Это не полное сокращение, как принято у семьи, или только в начале жизни, так что, все приличия будут соблюдены. Все-таки, ты хоть и не семья, но клятву рода я давал Фирантеринелю и тебе. Согласна?
– Да, – улыбнулась я. – А то как-то сложно сразу запомнить. Но я обязательно запомню.
Линнар только кивнул, погружаясь опять в свои мысли.
– До свидания. Линнар, я зайду проведать вас завтра, может, вас уже переведут в ваши покои.
– Может быть, Кьяра, может быть. До завтра.
Линнара перевели в его покои только через месяц, но с острова ему уже было не выбраться. По крайней мере, ближайшие лет сто-сто пятьдесят. Повреждения в ауре были настолько сильны, что практически не восстанавливались, да и его горе тормозило процесс восстановления. В итоге ауру восстанавливал сам остров. Но для этого нужно время. Много времени. Очень много времени. Линнара оставили на острове одним из хранителей, и он, когда более-менее восстановился физически, стал нашим магистром боевых искусств. Так что, вскоре его все стали называть «магистр», но для меня, он навсегда так и остался «Линнаром» – эльфом, с которым мы часто пили чай по вечерам и обсуждали прочитанные книги. Он так и не смог, на момент моего отъезда с острова, простить себе гибель своего единственного сына – Горация.
