– Не одобряю. Но он не перестанет быть моим отцом, что бы ни произошло, – и уже неслышно, лишь для самого себя: «Очень надеюсь на это».
Тряхнул головой, заставляя себя сосредоточиться на другом.
– Оставим тему, Никита. У нас две недели, чтобы все успеть.
– Ты в своем уме? – друг нахмурился. – Это нереально. За две недели мы едва с бумагами разберемся, не говоря уже обо всем остальном. Понадобится пару месяцев, не меньше.
– Две недели.
В глазах собеседника отражалось не просто недоумение – растерянность, шок и вполне очевидные опасения о его, Антона, умственном здоровье.
– Ты понимаешь, сколько денег придется переплатить за такую спешку?
Не важно. Он переживет косые взгляды и возможное непонимание.
– Я уже опоздал на целую жизнь. Сейчас есть только две недели, чтобы все приготовить. Четырнадцать дней, Ник, и ни часом больше. И я очень рассчитываю на твою помощь.
* * *
То ли от множества поездок, которые пришлось осуществить в течение следующего дня, то ли от невозможности элементарно расслабиться, к концу выходных терпеть боль в спине стало невыносимо. Она спустилась ниже, мешая ходить, но облегчение не наступало уже ни в каком положении. Очередная бессонная ночь вынудила обратиться к врачу, как бы ни был неприятен данный визит.
Антон находился уже на середине дороги в больницу, когда позвонила Кристина, в очередной раз возмущенно поведавшая о непреходящей тошноте. Пришлось вернуться за ней: у девушки тоже намечались какие-то мероприятия у доктора.
Он старался следить за дорогой, но не мог не обращать внимания на недовольное лицо невесты. Казалось, что та совсем разучилась улыбаться. Между бровями застыла складочка, придавая красивому лицу слишком угрюмое выражение. Она словно повзрослела за последние недели, даже постарела, если подобное было уместно говорить в адрес двадцатипятилетней женщины.
Ему вдруг захотелось рассмеяться. Глупая девчонка. Зачем придумала все эти проблемы и себе, и окружающим? Самой еще в куклы играть надо, а не детей заводить. Выбрала себе такую неподходящую игрушку в его лице, а теперь не знает, как справиться. Жаль… Ее отчего-то жаль безумно. И малыша, который ни в чем не виноват. И горько от того, что собственная жизнь превратилась в комок нервов. Распутать бы его, да только конец никак не найти…
Антон не стал спорить, когда Кристина изъявила желание идти к врачу вместе с ним, хоть и понимал, что она таким образом выторговывает право потребовать потом его присутствие рядом с собой. Спорить не собирался. Ничего не случится, если он послушает такие важные советы для беременных, хоть и выучил уже почти наизусть все сказанное прежде.
Но предполагаемая короткая встреча с собственным врачом затянулась на несколько часов. Доктор настоял на детальном обследовании, а рассматривая результаты анализов и снимки, нахмурился.
– Антон Михайлович, не ожидал от Вас такого безответственного отношения к своему здоровью. Мы же говорили в прошлый раз, что Вам крайне необходим отдых. Вы не только не прислушались… более того: усугубили положение.
Пожилой, седовласый мужчина смотрел с очевидным укором.
– Я бы понял, если бы подобным образом вел себя неразумный подросток, выбившийся из-под родительской опеки. Но Вы… в Вашем возрасте… – он со вздохом развел руками. – Я же предупреждал, что с остеохондрозом не шутят, тем более в той стадии, которая развилась у Вас.
Он снова глянул на снимки.
– Боль стала острее? Приступами идет к голени и стопам? Иногда возникают покалывания или онемение? – прочитал ответ на лице, хмуро кивая. – Хотите, расскажу, какие перспективы Вас ждут, если не остановитесь?
Антон бросил короткий взгляд на побелевшее лицо Кристины.
– Не хочу. Что нужно делать сейчас?
Врач одобрительно улыбнулся.
– Вот этот подход мне нравится больше. Тем более Ваша невеста обязательно проконтролирует процесс лечения… Наилучшим вариантом, конечно, был бы стационар. Блокады помогли бы снять болевой синдром, раз таблетки помогают уже неважно.
Больница? Нет… Он не испытывал никаких проблем, когда нужно было посетить кого-либо в этом заведении, но с самого с детства остались не поддающиеся никакому здравому смыслу опасения. Несколько бесконечных дней, которые пришлось провести под капельницами после отравления лекарствами, жгучая боль в горле, невозможность сделать спокойно вдох и страх перед иглами, терзающими тело, перед лишенными эмоций лицами людей, на автомате выполняющих свою работу. Отец позаботился о лучшем уходе, но не смог оградить от ужаса и опустошения: в реанимацию родителей не пропустили, и мальчик запомнил каждую минуту на протяжении того времени. Возненавидел каждого, кто приближался. Особенно тех, кто вдруг оказывался без масок. Почему-то они особенно стойко ассоциировались с болью и одиночеством.
Этот мерзкий осадок сохранился до сих пор. Любые манипуляции над собой терпеть было непросто, а при мысли о том, что он опять окажется запертым в четырех белых стенах, сделалось дурно.
– Давайте… обойдемся без больницы.
Доктор понимающе кивнул.
– Я не настаиваю. На данном этапе это вполне возможно, тем более, что рядом такая прелестная девушка, – он улыбнулся Кристине, – которая непременно о Вас позаботится. Полностью постельный режим хотя бы на несколько дней, чтобы удалить напряжение и боль. Новые препараты я сейчас выпишу, постарайтесь не пропускать приемы. Рекомендации в отношении физиотерапевтических процедур распишу подробно. И еще одно, Антон Михайлович. На время лечения настоятельно советую отказаться от поездок за рулем. Назначенные лекарства с управлением транспортным средством несовместимы.
Он углубился в записи, не замечая, как судорожно вздохнула девушка, пришедшая вместе с пациентом. Антон вновь посмотрел на Кристину, и увиденное не понравилось: в глубине ее глаз застыло какое-то остервенение, злоба, только и ждущая подходящего момента, чтобы выплеснуться. Девушка выдавила:
– Доктор, скажите, а это… лечится? Антон ведь поправится?
Мужчина улыбнулся, глянув на нее с некоторым снисхождением.
– Я понимаю Вашу тревогу. Знаете, некоторые специалисты вообще не считают остеохондроз заболеванием, трактуя симптомы как дегенеративные изменения в позвоночнике. И этот процесс, к сожалению, необратим. Вернуться к состоянию, которое было у Антона Михайловича до болезни, вряд ли удастся. Но при надлежащем уходе и соответствующем образе жизни вполне возможно остановить развитие проблемы и существенно облегчить состояние. Рецидивы, бесспорно, возможны, но рядом с такой красавицей…, – его улыбка стала шире, – можно ничего не опасаться. Я уверен, что Ваша забота окажется самым лучшим лекарством. Проследите, пожалуйста, за соблюдением всех рекомендаций. Последствия запущенной болезни слишком неприятны, и мне бы не хотелось, чтобы вы с этим столкнулись.
* * *
