— Ай-яй! Кажется, я сломал руку! — завопил Карнац.
— Первые жертвы войны, — глубокомысленно изрек О'Рейли и полез осматривать ящик своего стола.
102
Легко качнувшись, катер отошел от шлюза, и станция «Квадро» начала потихоньку удаляться. С чувством гордости Эдди заметил, что работа на его фабрике не прекращалась ни на минуту. Постоянно подходили новые тягачи, открывались приемные ворота, сновали суда-мусорщики, поблескивая оранжевыми маяками.
Эдди вздохнул и, достав из кармана телефон, набрал номер, который знал только он.
— Главный Арбитр слушает, — ответили ему.
— Перестань кривляться, Бонус.
— А вдруг это не вы, шеф?
— А кто же еще? Больше этот номер никто не знает.
— Хорошо, сэр, я учту.
— Да, учти, пожалуйста. А теперь разворачивай своего монстра и двигай к «Айк-Металл». Мы будем там через два часа'. Если у нас возникнут сложности, потребуется твоя помощь. Ты все понял?
— Конечно, сэр.
— Ну давай выполняй.
Эдди убрал трубку и вернулся в каюту для пассажиров, где находился Гилли Кнацель и Томми Фальк.
— Как чувствуете себя, Гилли? — участливо спросил Эдди.
— Вроде бы ничего… — отозвался Гилли Кнацель. — Вот только ноги немного мерзнут…
— Это ничего, Гилли. Это пройдет, — ответил Эдди Шиллер, покосившись на укутанные ватным одеялом ноги директора Кнацеля.
Бедняга так и не сумел восстановиться полностью и, хотя мог совершенно трезво рассуждать о делах, забывал, как пользоваться ложкой, а ночью частенько ходил под себя.
Видимо, слишком долго Гилли Кнацель, путешествовал по темным туннелям, бросив свое несовершенное тело на растерзание демонам окисления.
— Стоит ли мне выходить на «Айк-Сити», сэр? — напомнил Фальк. — Полицейские могут меня узнать.
— Не переживай, Томми. Вместе с тобой версия о спасении директора Кнацеля будет выглядеть правдоподобнее. Ты видел заговорщиков в каждом встречном и потому никому не верил — вот и все твое объяснение, — успокоил Томми Эдди Шиллер. — И потом, Главный Арбитр на нашей стороне.
— Да-да, Главный Арбитр всегда был на нашей стороне, — подтвердил директор Кнацель.
— Пора делать ему укол, — посмотрев на часы, сообщил Фальк. — Я позову дока.
— Конечно, Томми, делай все, что нужно. — Шиллер поднялся с кресла и вышел в коридор. Здесь в прохладном вентилируемом помещении думалось гораздо легче.
«Через час или чуть больше решится судьба „Айк-Металл“, — размышлял Шиллер. — Что будем делать потом?»
Несмотря на все усилия, Шиллер не мог увидеть, того, что ожидало его после неофициального провозглашения сырьевым королем. Было очевидно, что его действия срывали чьи-то далеко идущие планы. Как скоро этот неизвестный покажет свои клыки? Или он нанесет свой удар тайно?
103
Бодрящее действие стимулирующего укола позволило директору Кнацелю легко шагать впереди Эдди, Фалька, доктора Блума и двух адвокатов из конторы «Маркс и Локкард».
Мартин Тобст и Росс Кригенс расточали улыбки налево и направо и придавали процессии более представительный вид. Однако напряжение чувствовалось на каждом шагу. Охранники подозрительными взглядами провожали Эдди Шиллера и доктора Блума, а на Томми Фалька показывали пальцами.
Некоторые сразу узнали в нем недавнего похитителя директора Кнацеля.
Вскоре к процессии присоединились руководители отделения криминальных расследований — лейтенант Гронтски и сержант Стейнмарк.
— Мы не можем себе позволить потерять последнего директора, — объяснился Гронтски с Томми Фальком, который поинтересовался личностями полицейских.
Когда вся делегация подошла к кабинету директора Кнацеля, Гронтски и Стейнмарк, демонстративно отстранив Фалька, вошли вместе со всеми.
Это не ускользнуло от внимания Эдди Шиллера, и тот сделал Фальку успокаивающий жест.
— Прошу садиться, господа, — прогнусавил Кнацель и угнездился в своем кресле. Доктор Блум посмотрел на часы и озабоченно покачал головой — стимулирующие инъекции действовали на его пациента все слабее.
— Если в этом есть необходимость, доктор, сделайте ему укол, — распорядился Эдди.
Лейтенант Гронтски переглянулся с Бобом Стейнмарком, и тот еле заметно ему кивнул. Ник поднялся со своего места и спросил:
— Что здесь, собственно, происходит, господа? И почему директор Кнацель находится в таком жалком состоянии? — задавая эти вопросы, лейтенант смотрел только на Эдди, безошибочно определив в нем главного.
— Если вы возглавляете отдел криминальных расследований, господа, то должны знать о покушении на директоров компании. Мистер Кнацель — единственный, кому удалось уцелеть, — сказал Эдди. — Кстати, вы нашли тех, кто организовал эту преступную акцию?
— Конечно, мистер Шиллер. Эту акцию организовали вы.
— Вам что, лейтенант, мало платят? — поинтересовался Эдди.
— Вряд ли этот тон уместен в данной ситуации, мистер Шиллер, — не испугался Гронтски. — Безумный директор, ваши люди и пара продавшихся адвокатов — вы все находитесь в нашей власти, и мы намереваемся передать вас в руки… — Тут лейтенант сделал многозначительную паузу:
— Главного Арбитра,
Однако ожидаемого эффекта фраза на слушателей не произвела. Вместо этого Эдди Шиллер внимательно посмотрел на полицейского и спросил:
— Может быть, чистосердечное признание облегчит нашу участь, лейтенант?
— Все решает суд, а суд Главного Арбитра короток.
— Тем не менее вам все-таки хотелось бы узнать о наших преступных планах? — продолжал Шиллер.
— Ну, конечно, — согласился Гронтски.
— Тогда садитесь, лейтенант. Я вам расскажу.
— Спаси… — Ник оборвал себя на полуслове, поняв, что едва не сказал «спасибо, сэр».
— Так вот, господа, мы хотели захватить контроль над компанией и решили добиться этого грубым, но эффективным способом — ликвидацией всех директоров, кроме мистера Кнацеля и его помощника Рубена Заки. Однако неожиданно для нас в дело вступил ликвидатор, работавший на третью сторону. Им, между прочим, оказался председатель Шандор Гретски. По виду — старая развалина, а на самом деле опытный убийца и феноменальный стрелок. Только чудо спасло мистера Кнацеля. Его смерть никак не входила в наши планы. Ценой титанических усилий нашего медицинского светила доктора Блума, — и Эдди указал на смутившегося врача, — Гилли Кнацель выжил, чтобы от лица Совета передать мне права на управление компанией.
— И вы думаете, что этот фокус пройдет? — с нескрываемой иронией спросил Гронтски.
