Она округлила глаза и удивленно открыла рот:
– Как же вы выходите в Интернет?
– Я им не пользуюсь, – сказал он.
– Вообще?
– Редко.
– А я живу в Интернете. Я постоянно им пользуюсь.
Никос пожал плечами:
– Вы привыкнете жить без него.
– Но в Афинах есть доступ к Интернету?
– Да.
– А почему его нет здесь?
– В состав Греции входит более шести тысяч островов и островков, но только двести двадцать семь из них населены. Здесь, в Кикладах, живет очень мало людей. Греческое правительство не может позволить себе тратиться на оптоволоконные кабели, необходимые для надежного и быстрого Интернета, и я не собираюсь за него платить.
– Как же вы управляете своим бизнесом с Камари без Интернета?
– У меня есть телефон для совещаний и чрезвычайных ситуаций, раз в неделю приходит почта. Меня это устраивает.
Очевидно, эти новости Джорджии не понравились. Нахмурившись и поджав губы, она разглядывала Никоса, словно динозавра.
– Я думал, мистер Лоран вас предупредил, – сказал он. – Я попросил его подготовить вас. Вы должны были привезти учебники и все, что могли загрузить на жесткий диск своего компьютера.
– Я это сделала.
– Значит, вы можете заниматься.
– Да, но в Интернете так много ресурсов, – возразила Джорджия.
Никос снова пожал плечами:
– Вам придется учиться по старинке.
Ее голубые глаза сверкнули.
– Я не шучу.
– А я не смеюсь над вами. Я констатирую реальность. Здесь нет Интернета. Пользуйтесь тем, что есть на вашем компьютере.
Джорджия отвернулась от него, на секунду закрыла глаза и медленно вдохнула, словно пытаясь взять себя в руки.
– Я заметила, что у вас нет ни телевизора, ни радио, – тихо сказала она. – Их правда нет или вы где-то их прячете?
– У меня здесь нет телевизора и радио.
Джорджия присела на белый диван и поставила ноутбук рядом с собой.
– Как же вы развлекаетесь?
Она выглядела такой удивленной, что Никос почти посочувствовал ей.
– Мне это не нужно, – ответил он. – Мне нравится размышлять. Я читаю. Я работаю.
– Вы отшельник.
– Мне нравится уединение.
Джорджия придвинула к себе ноутбук.
– Ваша уединенность пугает.
– Ничего страшного в этом нет. Кроме того, у меня есть спутниковый телефон. – Он подошел к подносу с кувшинами воды и сока: – Хотите чего-нибудь?
– Да. Билет в Афины, пожалуйста.
Никос поднял брови:
– Это название американского коктейля?
Джорджия одарила его долгим взглядом:
– Вы знаете, что я имею в виду.
– Что вам налить?
– Я не хочу пить.
Никос наполнил высокий стакан и отнес его Джорджии:
– Это гранатовый сок.
Она взяла стакан и поставила его на стол рядом с собой.
– Вы в самом деле никогда отсюда не выезжаете?
– Уже год, как я никуда не ездил, – сказал он.
– А как у вас брали… материал… для зачатия ребенка?
– Сюда приезжала медицинская бригада.
– А если мне понадобится медосмотр? В Атланте я раз в месяц показывалась акушеру, чтобы убедиться, что с ребенком все в порядке.
– Врач будет приезжать к вам каждые четыре недели.
– Вы можете позволить себе вызвать врача, но не можете позволить себе Интернет?
– Прокладка оптоволокна потребует миллионы долларов. Вызов врача гораздо дешевле. – Никос с минуту ее разглядывал. – Неужели это так ужасно – не иметь доступа к Интернету? Вам так неприятно быть вдали от общества?
Помолчав, Джорджия отпила из стакана.
– Все нормально, – сказала она. – В отличие от большинства американских девочек я выросла без Интернета, телевидения и радио. Хорошо, что иногда у нас было электричество. Жизнь дочери миссионеров очень проста.
– Значит, вы выживете без Интернета.
– Конечно, выживу. Я просто не хочу так жить.
– Вы привыкнете.
– Так же как люди привыкают к тюрьме.
Никос уставился на нее в упор. Она моргнула, широко раскрыла невинные глаза и улыбнулась.
Однако ее улыбка была совсем не невинной.
В тот день Джорджия практически не ужинала. Она слишком устала, чтобы проглотить хотя бы кусочек пищи. Но сильнее всего ее беспокоила дверь спальни, которая не запиралась. Замок давал бы ей ощущение безопасности здесь, а также чувство контроля.
Она отказалась от привычного ей существования, чтобы приехать в Грецию. Неужели Никос не может пойти ей на уступку? Ей требовалось самой контролировать свою жизнь.
Думая о том, как она согласилась стать суррогатной матерью, Джорджия все отчетливее понимала, что совершила ужасную ошибку, но сегодня вечером она слишком устала, чтобы думать об этом. Единственный способ пережить последний триместр беременности – не нагнетать ситуацию.
* * *
Никос наблюдал за Джорджией через обеденный стол, замечая, как мерцающее пламя свечей освещает ее лицо, придавая ему таинственности.
Ужин закончился на удивление спокойно. Они почти не разговаривали во время еды, но Никос сомневался, что Джорджия ни о чем не думает. Она в принципе не была разговорчивой.
В начале их брака Эльза считала, что, если Никос молчит, значит, он злится или расстроен. Это провоцировало непонимание между ними, и Никос пытался объяснить, что он по натуре одиночка, потому что был единственным ребенком в семье и получил строгое воспитание.
В отличие от традиционных греческих семей, где было множество кузенов, кузин, дядюшек и тетушек, в семье Никоса были только его родители и дед, еще менее разговорчивый, чем родители. Отец заставлял Никоса самому находить себе занятия и развлекаться самостоятельно. К тому времени, когда Никос стал подростком, он привык много размышлять. Это помогало ему разбираться с проблемами и дало шанс спасти семейный бизнес. Его отец не был ни прирожденным лидером, ни здравомыслящим бизнесменом, и, когда Никос был еще юным, его отец следовал плохим советам и принимал ужасные решения. В конце концов он почти разорил семейную компанию. Если бы не агрессивный план реорганизации, предложенный Никосом, предприятия Паносов пошли бы с молотка.
Никосу было двадцать четыре года, когда он встал во главе семейной компании. В двадцать шесть лет он женился на Эльзе, а в двадцать восемь лет овдовел.
