После смерти Эльзы он приехал на Камари и жил на острове, фактически в изоляции, последние пять лет. Овдовев, он не посещал ни одного публичного мероприятия. Он перестал путешествовать, чтобы не привлекать внимание к своим ожогам, потому что не желал слышать перешептывание у себя за спиной по поводу своего внешнего вида. Раз в год он появлялся в головном офисе компании Паносов в Афинах, а все остальное время управлял компанией с острова Камари. Из руководства компании он намеренно удалил всех женщин, не желая, чтобы они сочувствовали его внешности и считали монстром.
– Никос?
Услышав свое имя, он посмотрел на Джорджию. Она наклонилась к нему, шелковистые пряди падали ей на плечи, поблескивая в пламени свечей.
– Да? – Он почувствовал, что ему снова придется с ней спорить.
– Я хочу, чтобы на моей двери был замок. – Она говорила тихо и решительно.
Он напрягся и непроизвольно простонал, сожалея о том, что мистер Лоран не был с ним до конца откровенным. Лучший адвокат Атланты представил ему Джорджию как образец женского интеллекта и красоты – нечто среднее между Афиной и Афродитой. Но мистер Лоран ошибался на ее счет. Джорджия больше походила на Артемиду, чем на Афину или Афродиту. Артемида была самым независимым божеством и покровительствовала охоте, природе и родам.
– Мы обсуждали это вчера, – произнес он, теребя тяжелое серебряное кольцо для салфетки.
– Мне надо, чтобы вы поняли, почему я хочу запирать дверь на замок. Я знаю, для вас это не имеет смысла. Большинство людей меня не понимают, но я не буду чувствовать себя в безопасности.
– Несмотря на то что здесь вам ничто не угрожает? Если возникнет чрезвычайная ситуация, я должен иметь доступ в вашу комнату.
– В прошлый раз вы взломали дверь. – Ее губы изогнулись в улыбке, но взгляд остался серьезным. – Уверена, в чрезвычайной ситуации вы сможете сделать это снова.
– В тот день мне просто повезло.
Джорджия потянулась через стол и коснулась его руки:
– Пожалуйста.
Никос вздрогнул от ее прикосновения и сразу же почувствовал возбуждение. Ее рука казалась бледной на фоне его загорелой кожи, а пальцы – тонкими и узкими. Он вдруг представил, как Джорджия лежит обнаженная в постели.
Никос стиснул зубы и осторожно высвободил руку. Джорджия застигла его врасплох. Он с трудом собирался с мыслями. Его тело изнывало от страстного желания, которого он не испытывал уже многие годы.
Вероятно, ему все-таки придется приказать установить замок на ее дверь.
– У вас будет ключ, – тихо прибавила Джорджия. – На случай чрезвычайной ситуации.
Она, не моргая, смотрела ему в глаза.
– Ко мне сможете входить только вы, – сказала она. – Кроме вас, я никому не доверяю.
Никос чуть не рассмеялся:
– Вы мне доверяете?
– Вы отец моего реб… – Она сглотнула. – Этого ребенка. Я должна вам доверять, не так ли?
* * *
Замок на дверь спальни Джорджии установили тем же вечером. Она легла спать за полночь и проспала очень спокойно.
Но Никос уснуть не мог.
Он несколько часов занимался самобичеванием. Он не должен был привозить Джорджию на остров. Ему следовало подождать до конца ее беременности, а потом организовать ей роды в Афинах. Ее и сейчас можно туда отвезти. Его сотрудники позаботятся о ней. Там она сможет ходить по магазинам, отдыхать, посещать театр и получать хорошее питание.
Но в Афинах Никос не сможет за ней следить. Не сумеет ее защитить, если что-то пойдет не так. Именно по этой причине он привез ее на Камари.
Ему необходимо побороть свое желание. Он должен контролировать свое влечение к ней, чтобы не навредить Джорджии так, как он навредил Эльзе.
Следующим утром Джорджия проснулась отдохнувшей и сразу вспомнила, как вчера в разговоре с Никосом едва не назвала его ребенка своим.
Она вовремя одернула себя. Никос вряд ли заметил ее оговорку.
Джорджия не понимала, откуда взялась эта фраза: «мой ребенок». Малыш, которого она вынашивает, никогда ей не принадлежал.
Запрещая себе размышлять о ребенке, она нажала кнопку, оповещая сотрудников Никоса о том, что она проснулась. Когда в комнату вошла горничная, Джорджия попросила принести ей легкий завтрак, после которого она решила позаниматься.
В полдень она сделала перерыв и отправилась к бассейну. Вчера Джорджия проплыла тридцать кругов, а сегодня планировала проплыть сорок, надеясь, что дополнительная физическая нагрузка успокоит ее нервы.
Проплыв двадцать кругов, она остановилась у стены, чтобы отдышаться. Подняв очки для плавания, она заметила Никоса на другом конце бассейна.
Джорджия только мельком увидела его тело, прежде чем Никос нырнул, но успела заметить, что он в отличной физической форме.
Проплыв под водой до середины бассейна, он лег на спину. Сделав пару махов руками, он перевернулся на живот и направился в обратную сторону.
Занервничав, она быстро надела очки и поплыла по дорожке. Никос был отличным пловцом, и она принялась исподволь за ним наблюдать. Каждый раз, доплывая до стены, он переворачивался и отталкивался от нее, как профессиональный пловец.
Заинтригованная, Джорджия снова поплыла по дорожке, опустив подбородок в воду и пытаясь не показывать, что смотрит за Никосом. Ей нравилось, что он не обращает на нее внимание.
Внезапно Никос вынырнул рядом с ней.
– Занятия окончены? – спросил он.
– Да. – Джорджия мгновенно превратилась в комок нервов, не понимая, что с ней происходит. – Вы плаваете каждый день? – прибавила она.
– Стараюсь.
– Вы отлично плаваете.
– Нагрузка помогает избавиться от агрессии и напряженности.
Джорджия заметила, что он постоянно поворачивается к ней неизуродованной стороной лица.
– Вы всегда были агрессивным?
– Нет. – Никос сверкнул белыми зубами. – Я рос очень застенчивым мальчиком. Настоящий интроверт.
– Что вас изменило?
Он открыл рот, чтобы ответить, а потом просто пожал плечами.
– Что-то должно было случиться, – настаивала Джорджия.
– Я вырос. И стал мужчиной.
Ей хотелось протянуть руку и развернуть его лицо к себе другой стороной. Она хотела увидеть его шрамы.
– Если ваш сын унаследует вашу внешность, ему очень повезет, – сказала она с улыбкой.
Никос нахмурился и холодно взглянул на нее:
– Это шутка?
Она удивленно моргнула:
– Нет. Вы очень привлекательный мужчина, Никос.
– Вы меня разыгрываете.
