Прошло много времени, прежде чем Леандро заговорил.
– Расскажи мне о папках с рисунками и рассказами, – попросил он.
Алекс напряглась и затаила дыхание. Включив прикроватную лампу, она повернулась к Леандро.
– Откуда ты про них узнал? – Она говорила воинственно, но, честно говоря, сейчас ей было на это наплевать. – Ужасно неприятно, что Антонио лезет в мои личные дела. А для тебя это нормально – вторгаться в чужие границы. Перестань мной манипулировать.
– Мне рассказала Иззи.
Алекс попыталась отодвинуться от него, но он крепче прижал ее к себе.
– Ты ее расспрашивал? – прорычала она. – Ты будешь использовать Иззи, чтобы добиться своего?
– Нет. Она очень расстроилась, когда увидела, что ты плачешь. В ту ночь ты думала, что она спит.
– О. – Алекс по-настоящему разнервничалась. – Я должна быть осторожнее. Я не подозревала. Боже, она, должно быть, жутко испугалась.
– Тише, сокровище мое. Иззи такая же сильная и упрямая, как ты. Я убедил ее, что позабочусь о ее маме.
Алекс посмотрела в серые глаза Леандро и почувствовала, что на смену беспокойству приходит уверенность. Она сдержала скоропалительные обвинения, готовые сорваться с ее губ. Леандро защищает ее. Он о ней заботится.
Алекс больше не считала Леандро бессердечным. Не после того, что произошло между ними ночью. Не сейчас, когда она поняла, что заставило его так активно защищать своих близких.
Ей стало не по себе при мысли о том, что Леандро пришлось повзрослеть в столь юном возрасте и взять на себя ответственность за Люку и Валентину.
Леандро не позволял себе никаких слабостей. Он никогда не шел на поводу у своих желаний.
– Спасибо, что успокоил ее, – сказала она.
Его серые глаза потеплели, он переплел свои пальцы с ее:
– Должен ли я благодарить тебя за то, что ты воспитала такую сильную девочку? Сейчас мы одна команда, да?
Алексис довольно кивнула.
Леандро прижался губами к тыльной стороне ее ладони, его поцелуй был нежным, почти благоговейным.
– Итак, что я должен сделать, чтобы получить право изучить содержимое этих папок?
– По-твоему, это привилегия? – Алекс старалась говорить беспечно.
Если Леандро прочтет ее записи, то проникнет в самые потаенные и охраняемые уголки ее души. Возможно, он, как и ее родители, сочтет ее усилия бессмысленными.
А может, использует увиденное, чтобы ею манипулировать.
Алекс сомневалась, что выдержит, если Леандро так поступит. После этого она не вернется к нему даже ради дочери.
– Иззи говорит, что они фантастически хорошие. Я ей верю.
– Иззи шесть лет. И это очень личное. Это видел только один человек, кроме Иззи.
Леандро нахмурился:
– Джастин?
Алекс сдержала улыбку, чтобы не сердить Леандро. Он отчаянно ее ревновал.
– Нет, Адриан, – ответила она. – Когда я показала родителям один рассказ, они заявили, что я зря трачу время.
– Твои родители идиоты, дорогая.
– Эй! – Она шлепнула его по плечу. – В тот момент я только что получила плохую оценку. Они узнали, что Адриан сделал за меня научный проект от начала до конца, и их вызвали к директору. А потом они еще и узнали, что я пишу какую-то чушь вместо того, чтобы учиться. – Алекс повторила слова своей матери. Они до сих пор казались ей обидными. – Они не знали, что со мной делать.
– А что сказал Адриан?
Леандро, как обычно, задал правильный вопрос.
– Рассказы ему понравились. Он убедил меня, что я должна продолжать их писать. И не терять удовольствие от сочинительства. Он строил грандиозные планы, собираясь стать моим агентом. И он часто говорил, что хочет жить за мной счет, когда я стану знаменитой писательницей. – Ее глаза наполнились слезами при одном воспоминании о довольной улыбке брата и его крепких объятиях. Адриан легко мирился со всеми ее недостатками и причудами. – Он просто не хотел меня расстраивать, и за это я любила его еще сильнее.
– Подожди, значит, никто, кроме Адриана, их не читал? Ты никогда не думала о том, что должна поделиться ими с другими людьми, чтобы они испытали радость и удовольствие?
Алекс пожала плечами:
– Я же сказала, что это все пустяки.
– Позволь мне самому это решить, – прорычал он, нежно коснулся рукой ее щеки и поцеловал в губы. – Почему ты плачешь, дорогая?
Она опустила глаза.
– Я стала очень эмоциональной. На меня сильно повлияла автокатастрофа.
– Ты будешь лгать мне после того, как заявила, что мы должны доверять друг другу, Алексис?
Алекс вздохнула. Она не сможет показать рисунки и рассказы Леандро, но в состоянии рассказать ему о своей потере, чтобы уменьшить боль.
– Я левша, Леандро. Долгие годы эти рисунки и рассказы были моим единственным спасением от давления родителей, сокрушавшихся, что я не такая умная, как Адриан. Они спасали меня после его смерти. Теперь я не могу как следует держать карандаш даже минуту, а тем более рисовать. Такое ощущение, что у меня украли единственное, что приносило мне удовольствие. – Благодаря рисункам и рассказам Алекс создала собственный мир, в котором искала укрытия от несправедливости мира.
А теперь у нее в самом деле ничего нет.
Слезы покатились по ее щекам, и Алекс уткнулась лицом в шею Леандро, не позволяя их ему увидеть.
В этот момент она чувствовала себя такой беспомощной… Маленькой девочкой, ожидающей, когда родители скажут ей, что любят ее такой, какая она есть.
Но, по крайней мере, сейчас она смирилась с тем, что не дождется их любви. Достаточно того, что она сама приняла себя – со всеми достоинствами и недостатками. И она нашла в этом утешение.
Леандро крепко ее обнял.
– Мы обратимся к специалистам мирового класса, дорогая. Мы сделаем все, что потребуется. Твоя рука восстановится, вот увидишь. Какие бы упражнения тебе ни назначили, отныне ты будешь делать их со мной. – Он заговорил резче, поэтому его слова прозвучали как команда: – Больше не смей поднимать тяжести.
Алексис мгновенно ощетинилась:
– Я не слабоумная, Леандро. Я выполняю все предписания врачей.
– Прости меня. А пока покажи мне эти папки.
В его серых глазах читалось откровенное лукавство. Он выглядел моложе и беззаботнее, таким Алексис никогда его не видела.
– Я думаю, тебе важно показать их мне, чтобы ты не чувствовала себя одинокой.
Алекс ударила его по плечу:
– Ты ужасный, невыносимый человек! Ты не успокоишься, пока своего не добьешься, да?
