За спиною Гесса послышались шаги. Когда Гесс обернулся, у столика с бутылками стоял Геринг и приготовлял себе напиток.
– Ну? – спросил Гесс.
– Кажется, договорились! – Геринг старательно встряхнул стаканчик и, отведав смеси, прищелкнул языком. Он допил смесь и облизал липкий от ликера палец. Как большинство наркоманов, он не курил, но зато любил сладости.
– Дело Гиммлера – не прозевать, кто из этого списка будет в Мюнхене, кто в Висзее. – Геринг с минуту помолчал. – Надо проследить и за самим Гиммлером. Что бы вы ни говорили, я ему не очень верю.
Гесс кивнул.
– От имени фюрера прошу вас наблюдать за Гиммлером. У вас для этого найдутся люди… Сколько в списке? – спросил Гесс.
– Около полутора тысяч, – сказал Геринг и попрощался.
Но прежде чем он вышел, Гесс тихо спросил:
– Вы так и не показали ему плакат?
Геринг рассмеялся.
– Еще пригодится. Он может заколебаться в последнюю минуту.
Несколько мгновений Гесс стоял задумавшись, словно забыв об окружающем. Его маленькие глазки, спрятавшиеся в глубоких глазницах, прикрытых клокастыми бровями, уставились в угол. Тонкие губы сжались еще плотней, чем обычно, так что рот казался старчески провалившимся.
Гесса привело в себя шуршанье автомобильных шин за окном. Уехал Геринг.
Гесс пошел к кабинету, за дверью которого все еще слышались тяжелые, торопливые шаги Гитлера.
При появлении Гесса Гитлер резко остановился и чуть-чуть попятился.
Его глаза настороженно следили за каждым движением Гесса.
– Вы держали себя прекрасно, – с оттенком покровительства сказал Гесс.
Гитлер расправил плечи.
– Я буду обращаться с ними, как с собаками! – проворчал он.
– Не вздумайте тронуть Геринга.
– Он мне надоел!..
– Ну вот!..
– Совсем не то… вовсе не то! Я просто ненавижу этого проклятого борова. Я ему не верю! – крикнул Гитлер. – Я не уверен даже в том, что он не ведет двойной игры! Кто мне поручится, что Геринг не держит нож за пазухой! Кто поручится?
– Гиммлер!
Гитлер рассмеялся тихим, шипящим смехом:
– А за Гиммлера?
– Гейдрих.
– А за Гейдриха?
– Кальтенбруннер.
– А за него? За всех других? Кто, кто?
– Я.
– А за генерала? За каждым углом по генералу! И каждый думает только о том, как со мною разделаться, чтобы сесть на мое место.
– Не нужно показывать, что вы кого-нибудь боитесь. Старики просто торгуются. Вот и все.
– Если бы в этом было все дело…
– Только в этом.
– Вы всегда во всем уверены. Кто вам сказал, что они не устроятся и без нас с вами?
– Ни один здравомыслящий человек не даст ни пфеннига этим людям.
– Пожалуй, вы правы, – неуверенно пробормотал Гитлер. – Американцам с ними тоже не договориться.
– И вы, мой фюрер, должны твердо усвоить: никто не станет без личного интереса таскать для нас каштаны из огня.
По внезапно заблестевшему взгляду Гитлера видно было, что он о чем-то догадался.
– Вы видели Шрейбера?
– Да…
– Что он говорит о займе?
– Англичане, как всегда, хотят иметь больше, чем заслужили.
– Так пусть он наплюет на них. Пусть ищет деньги в Америке.
– Он так и делает.
– Тогда и генералы будут нашими. Все! Все до одного! – в восторге воскликнул Гитлер.
– Вероятно.
– А тех, кто не захочет… к черту таких! К дьяволу, заодно с Ремом.
Гитлер порывисто повернулся и, не прощаясь, пошел к двери, видневшейся в глубине кабинета. Уже взявшись за ручку, он обернулся к Гессу и крикнул:
– А этому старому Гауссу скажите: если он вздумает хитрить…
И Гитлер быстро вышел, хлопнув дверью.
Гесс подождал, пока не затихли его тяжелые шаги, и снял телефонную трубку.
– Вы не спали, Гиммлер?.. Геринг передаст вам утвержденный фюрером список наград к тридцатому июня. На вас падает Мюнхен и Висзее. Что?.. Нужно справиться… Фюрер на вас рассчитывает… И вот что… – Гесс сделал большую паузу, как бы подыскивая слова. – Вы должны проследить за тем, чтобы Геринг придерживался списка, – там есть его друзья… Фюрер? Чувствует себя прекрасно… Спокойной ночи. Хайль Гитлер!
Он придавил пальцем рычаг телефона и набрал новый номер.
– Гейдрих?.. Не сердитесь, что разбудил. Я просил Гиммлера проследить за выдачей наград по списку, который передаст ему Геринг. На вас лежит ответственность за то, чтобы Гиммлер не проявил своеволия в отношении каких-нибудь лиц. Понятно?.. Конечно, мы так и думаем, вы с этим справитесь… Отлично. Спите. Хайль Гитлер!
Он потянулся движением уставшего человека.
Прислушался. Вокруг было тихо. Из другого мира, за растворенными окнами, доносился едва слышный, множимый горным эхом перезвон колоколов – стада выходили на пастбища. Гесс снова потянулся и вышел.
В доме царила тишина. Не нарушая ее, без малейшего звука отворилась дверь, и в комнату вошел человек. На нем был зеленый фартук слуги, в руках – тряпка и метелка из петушиных перьев. Прежде чем приступить к уборке, он внимательно осмотрел корзинку для бумаг, пепельницы, вазы, вынул все бумажки, все обрывочки и сложил в карман. Лишь после этого он принялся смахивать пыль петушиной метелкой.
22
Мысль о привлечении через посредство Шверера отставных офицеров к работе штаба подал Гауссу генерал Пруст, состоявший когда-то со Шверером в дружеских отношениях.
Каждый, кто видел Пруста впервые, охотно поверил бы тому, что интриганство не только не входило в привычки этого бравого генерала, но, пожалуй, даже было ему противно. Но знавшие Пруста ближе не поддавались обману при виде его широких жестов, громкого смеха и подчеркнутого неумения говорить шепотом. В военных кругах он был известен как один из самых ловких интриганов. Не принадлежа к генеральному штабу, он уже в веймарский период играл кое-какую роль. Слывя доверенным лицом и даже любимцем отстраненного командующего рейхсвером Гаммерштейна, он умудрился в то же время быть в дружеских отношениях даже со Шлейхером. К тому же он занимал должность помощника Гаусса по Берлинскому военному округу.
Наигранная жизнерадостность Пруста оказывала, по-видимому, мало влияния на сухого, настороженно прислушивающегося к каждому его слову Шверера. Поджав губы, Шверер сумрачно поглядывал на своего бывшего приятеля.
Пруст пытался убедить его в том, что настало время перейти к практической работе по сколачиванию армии.
