Впечатление от этого заявления было еще более сильным,
поскольку никому еще не удавалось собрать такую крупную сумму за две недели.
Весь Вашингтон гудел от напряжения и полнился слухами по поводу столь
необычного кандидата в президенты. А когда Лэйк выступил в прямом эфире
вечерних новостей и заявил двум журналистам, что не сомневается в своей победе,
накал страстей достиг высшей точки. Кандидат выглядел прекрасно: широкая
добродушная улыбка, связная и к тому же понятная каждому речь, правильно
подобранные слова, превосходно сшитый костюм и аккуратная прическа. Одного
взгляда на него было достаточно, чтобы понять: этот человек действительно может
стать президентом великой страны.
Еще одним подтверждением того несомненного факта, что Аарон
Лэйк является самым серьезным претендентом на высший пост в стране, стала
реакция его оппонентов. Сначала они не придали значения этому выскочке, а когда
опомнились, было уже поздно. Так, например, сенатор Бритт из штата Мэриленд,
который начал свою предвыборную кампанию около года назад, собрал за все это
время лишь девять миллионов долларов и занял второе место на предварительных
выборах в Нью-Хэмпшире, заявил, что собрать около двадцати миллионов долларов
за столь короткое время практически невозможно. При этом он поразил зрителей
своим усталым видом. Продолжительная избирательная кампания явно истощила его.
Он устал попрошайничать, клянчить деньги у богатых спонсоров, устал постоянно
сокращать штат помощников, чтобы хоть немного сэкономить, устал упрашивать
телевизионщиков взять у него интервью и вообще устал от всего на свете.
Поэтому, когда один из журналистов задал ему вопрос о том, реально ли собрать
двадцать миллионов долларов за пару недель, он насупился и ответил:
– Можно, но это будут грязные деньги. Ни один честный
кандидат не в состоянии аккумулировать такую сумму за столь короткое время.
Слух о «грязных» деньгах нового кандидата тотчас
распространился по всей стране и стал темой номер один для всех ведущих
журналистов. Пресса просто упивалась этой сенсационной новостью, хотя никаких
вразумительных аргументов привести, естественно, не могла. И это сыграло Аарону
Лэйку на руку.
У сенатора Бритта было еще несколько проблем, о которых он
предпочитал не думать. Девять лет назад по заданию конгресса он посещал
Юго-Восточную Азию, чтобы расследовать на месте весьма прискорбные для
американцев факты существования дешевого труда на местных предприятиях. По
обыкновению, он и его коллеги из сената летели туда первым классом,
останавливались в самых дорогих гостиницах и с непомерным аппетитом поглощали
лобстеров, хотя приехали с целью изучить проблемы местного населения. Дешевый
труд рабочих позволял странам этого региона выпускать продукцию, с которой не
могли конкурировать американские производители. Но дело даже не в этом. В самом
начале этой поездки Бритт познакомился в Бангкоке с очаровательной девушкой и,
сославшись на недомогание, остался в столице Таиланда, в то время как его
коллеги колесили по Вьетнаму и Лаосу и изнывали под палящим тропическим
солнцем.
Эту девушку звали Пайка. Она была местная, двадцати лет от
роду, но не проститутка, как большинство ее соотечественниц, а секретарша
американского посольства в Бангкоке, что значительно облегчало общение с ней. А
он оказался вдали от родного штата Мэриленд, от жены и пятерых детишек, а самое
главное – мог отбросить условности, связанные с надоевшим статусом сенатора,
который обязывал его соблюдать аккуратность в отношениях с другими женщинами и
вообще быть разборчивым в подобных связях. Пайка была на редкость красивой,
стройной, темпераментной, она очень хотела попасть в Соединенные Штаты и
поступить там в университет.
В конце концов эта случайная встреча переросла в настоящий
роман, и сенатору Бритту с трудом удалось покинуть эту девушку и вернуться в
Вашингтон. Через два месяца, истосковавшись по ласкам любвеобильной Пайки, он
снова отправился в Бангкок, сообщив жене, что получил совершенно секретное
задание от сенатского комитета. Таким образом, за девять месяцев Бритт совершил
четыре незапланированные поездки в Таиланд, и все – первым классом, жил там в
дорогих отелях и за счет налогоплательщиков. Дело дошло до того, что даже самые
отпетые любители путешествовать за счет казны стали шушукаться за его спиной и
выражать возмущение. Но Бритт продолжал опекать возлюбленную и даже договорился
с государственным департаментом, чтобы Пайка смогла приехать в Соединенные
Штаты и поступить в университет.
Однако судьба распорядилась иначе. Во время своего
четвертого, и последнего, визита в Бангкок сенатор Бритт с ужасом узнал от нее,
что она беременна и собирается рожать, так как, будучи правоверной католичкой,
даже думать не могла об аборте. Бритт пришел в отчаяние, сказал, что ему нужно
подумать, а потом сбежал от нее. С тех с пор он не мог без содрогания
вспоминать о столице Таиланда.
Однако этим дело не закончилось. Еще в самом начале своей
сенаторской карьеры Бритт прослыл твердолобым и совершенно неукротимым
критиканом, который не упускал ни малейшей возможности упрекнуть руководство
страны в бесполезной трате средств на содержание ЦРУ. Тедди Мэйнард
благоразумно молчал, но все же взял на заметку молодого, но прыткого сенатора и
ждал удобного случая, чтобы отомстить обидчику. И такой случай представился.
Узнав об амурных похождениях сенатора Бритта в Бангкоке, Мэйнард решил, что
настало время наказать строптивого политика. Его досье давно лежало у директора
ЦРУ на полке, но было таким тонким и бледным, что выкопать оттуда что-либо
интересное было практически невозможно. А тут такая удача! Словом, во время
второй поездки Бритта в Таиланд за ним уже присматривали несколько агентов.
Очень скоро они представили шефу такой богатый материал, что он пришел в
восторг. Причем учтено было все: и дорогие билеты на самолет, и шикарные отели,
и роскошные обеды в ресторанах и масса других услуг, за которые пришлось
расплачиваться американским налогоплательщикам. Агенты Мэйнарда сделали много
неплохих фотографий, не оставлявших никаких сомнений в порочном поведении
американского сенатора.
А потом, когда ребенок Пайки уже родился, вездесущие
сотрудники ЦРУ запаслись и его фотографиями. Они также получили заключения
медиков о составе крови и генетическом коде ДНК, что позволяло без особого
труда провести сравнение с данными сенатора и определить их родственную связь,
благо что Пайка по-прежнему работала в американском посольстве и ее можно было
легко отыскать.
Через год ребенок начал ходить, и была сделана фотография
сенатора с ребенком на коленях в одном из центральных парков Бангкока. Потом
последовали другие снимки, а через четыре года ребенок был так похож на отца,
что не требовалось никаких других доказательств.
