Лулу мало времени проводила дома, совмещая ночную работу в кабаре и занятия в колледже. Щенка Коко все чаще приходилось оставлять у родителей. Казалось, ее постоянное место жительства автобус, который вез ее либо на выступление, либо на учебу.
Казалось, она наконец достигла определенного уровня независимости, хотя и знала, что в будущем столкнется с чередой сложных ситуаций.
Только теперь это ее не пугало. Ничего действительно стоящее не дается в жизни легко.
Поэтому постоять за себя перед Анной не составило труда. Чего нельзя сказать о попытке перестать думать об Алехандро и о том, что означает его возвращение в ее жизнь.
– Почему бы вам, девочки, не заняться собственной личной жизнью? – сказала вдруг резко Адель. – Не слушай их, Лу.
– Спасибо за то, что согласилась заменить меня, – вмешалась Роми, доскакав на одной ноге до стула. – Не сбрасывай больше двух платков за раз, иначе…
Лулу ждала продолжения совета, но девушка резко замолкла. Все вокруг будто онемели.
Алехандро еще никогда не посещал закулисье театра. Первой, кого он встретил в «Луазье блю», стала танцовщица в карнавальном костюме, который носят во время уличных гуляний в Рио-де-Жанейро. Она сначала вскрикнула, прикрывая обнаженную грудь, потом поинтересовалась, не Алехандро де Круазье ли он. Услышав положительный ответ, тут же попросила автограф.
– Алехандро!
Он обернулся и увидел высокую блондинку, чье лицо показалось знакомым.
– Сьюзи. Сьюзи Саерс.
Ах да, навязчивая подружка невесты.
– Где Лулу?
– Следуй за мной, – скомандовала Сьюзи и повела его по длинному коридору в гримерную.
Несколько полуобнаженных девушек вскрикнули при появлении незваного гостя и спрятались за ширму.
Лулу сидела перед зеркалом, по периметру которого горели яркие лампы, и припудривала лицо.
– Алехандро! – Она вскочила.
На ней было откровенное бикини, пояс, к которому крепился длинный хвост из перьев, и туфли с шестидюймовыми шпильками.
Настоящая танцовщица кабаре.
– Что ты здесь делаешь?
– Пять минут до «Маленькой египтянки», – раздалось из динамика.
– Пришел посмотреть выступление.
– Это мой номер.
Лулу поспешно подхватила хвост из перьев и направилась к выходу. Ее ягодицы прикрывала лишь тонкая полоска блестящих стрингов.
«Она выйдет на сцену в таком виде?!» – взревел от негодования внутренний голос.
Гримерная вдруг наполнилась толпой девушек, уже отработавших номер. Пробравшись сквозь массу оголенных тел в блестках, Алехандро последовал за Лулу.
Она уже танцевала, плавно двигая бедрами в такт музыке. Он не мог оторвать от нее глаз. Каждое движение было настолько отточенным, что сомневаться не приходилось: у нее настоящий талант.
Но его мучило то, что на нее смотрят и пускают слюни другие мужчины, сидящие в зале.
Срывая платки с пояса, Лулу самозабвенно кружилась в танце в центре сцены, выкладываясь по полной. Когда номер окончился, публика громко зааплодировала. Некоторые посетители даже встали со своих мест. Она вышла на поклон, и только тогда Алехандро понял, чем необычна эта ночь для нее.
Лулу исполнила сольную партию.
За столиком одного из самых фешенебельных ресторанов Парижа с ним будто сидела совсем другая женщина. Лулу переоделась для ужина в строгое скромное платье фиолетового цвета. Никто бы и не догадался, что всего полчаса назад она блистала на сцене кабаре.
«Вот так у нас должно было все начинаться», – подумал Алехандро удрученно.
Ужин. Танцы. Его постоянные визиты в Париж. Романтические свидания. Вечер при свечах.
Он стал расспрашивать ее об учебе, новой квартире, отношении родителей к переменам в ее жизни. Она отвечала довольно скупо, но вскоре беседа оживилась. Девушка снова без умолку рассказывала о том, что для нее важно и увлекает. Так же, как в их первый совместный день в Буэнос-Айресе.
– Ты так ничего и не сказал о моем выступлении, – в шутку упрекнула Лулу.
– Ты танцевала сольную партию.
– Да. Но только потому, что пришлось заменить девочку, которая получила травму накануне. В остальном все по-прежнему. Я посещаю психотерапевта. Иногда случаются дни, когда я не могу выйти из квартиры. Я все так же не могу быть частью твоего мира.
– Почему? – Алехандро старался говорить спокойно, хотя внутри бушевало торнадо.
– Просто пока ты получаешь награды от королевских особ, я зарабатываю себе на жизнь, развлекая публику в кабаре. К тому же мне так и не стало лучше.
– Я никогда не рассчитывал на то, что ты окончательно избавишься от панических атак, кроме того, думаю, ты используешь их как предлог, чтобы не быть со мной.
– Вовсе нет. – Лулу побледнела.
– У тебя тревожное расстройство, тебя пугает толпа, тем не менее ты каждый вечер выступаешь на сцене перед сотней людей. Потому что танцы важны для тебя. При этом ты отказываешься от наших отношений, потому что я, по твоим словам, принадлежу мировой арене.
– Ты не можешь смириться с тем, какая я, – напомнила она, тяжело дыша.
– Можно я прямо выскажу мое мнение? Предупреждаю сразу, оно тебе не понравится. Итак, твои фобии – всего лишь отговорка, из-за которой ты сторонилась мужчин всю жизнь, потому что подсознательно боишься повторить судьбу матери.
Лулу открыла рот, чтобы запротестовать.
– В глубине души ты все та же маленькая испуганная девочка.
Она замерла как статуя. Алехандро словно открыл перед ней ящик Пандоры. И то, что вырвалось из него, повергло ее в шок. Лулу не могла вынести этой правды.
– Прости меня, – кинула она на прощание и бросилась прочь из ресторана.
Лулу бежала по осеннему Парижу, жадно глотая прохладный осенний воздух.
– Постой!
Алехандро успел догнать ее, прежде чем она поймала такси, и обнять.
– Он никогда не любил меня! – прокричала она, уткнувшись ему в грудь. – В нем было столько злости и гнева.
Наконец-то она озвучила свой самый большой страх. Страх того, что она не заслуживает любви.
– Твой отец был ужасным человеком. Ужасным и несчастным. Потому что оттолкнул от себя прекрасную жену и детей. Уверен, сейчас его жизнь похожа на ад из-за одиночества, – успокаивал Алехандро, целуя ее волосы. – Ты имеешь право злиться на него, потому что он причинил тебе много боли. Но не смей думать, что не достойна любви. Я люблю тебя больше жизни.
Лулу ахнула и заглянула ему в глаза. От его искреннего взгляда у нее на глазах выступили слезы. Она ему верила.
