Алексей пока не чувствовал в себе сил, чтобы расстаться с этой женщиной. Тем не менее он дал определенные указания Ласло: к ее возвращению в Лондон все должно быть готово.
Алексей думал, что в одиночестве его душевная боль быстрее утихнет, но не торопился отпускать Клер. Ему больше нечего от нее скрывать.
На полпути к кухне он задумался. Удивительно, она знала его самый страшный секрет и все еще была рядом. Более того, Клер поддерживала его своим присутствием, мнение общественности перестало что-либо значить для него. Его душа, истерзанная болью, начала медленно открываться навстречу этой женщине. Благодаря ей он снова может чувствовать.
Алексей понял, что раньше недооценивал Клер, принимал как должное.
– Что-то случилось?
Обернувшись на его шаги, Клер увидела, что он хмурится.
– Нет, ничего. – Он покачал головой и подумал, что мог бы спросить у нее то же самое.
Ее волосы были распущены. Она старательно прятала в них лицо, пока готовила бутерброды. Однако от его внимания не ускользнуло, что она напряжена. Ее лицо было бледным, губы плотно сжаты.
– Тебе, наверное, чудовищно скучно постоянно сидеть дома, – предположил он. – Хочешь, поужинаем где-нибудь в городе?
Такое предложение стало для Клер неожиданностью. Она выронила из рук кувшинчик с оливковым маслом и что-то пробормотала.
– Отойди, я уберу это сам.
Несколькими минутами позже они сели за обеденный стол. Помешивая соус, Клер ни с того ни с сего сообщила:
– Мне нравился этот кувшин.
– Клер, его можно легко заменить. – Он не понял, отчего она так изменилась в лице. – Послушай, я очень ценю то, что ты делаешь для меня. Я привез тебя сюда не для того, чтобы ты вела для меня домашнее хозяйство. Мне просто хотелось, чтобы ты находилась как можно дальше от всей этой шумихи.
Она молча смотрела на него, а Алексей не понимал, что скрывается за ее бесстрастным выражением лица и что означают ее порозовевшие щеки.
– Послушай, положить твои вещи вместе с моими в стиральную машину не так уж и сложно. Как… как твои дела?
Алексей не мог не оценить ее деликатности. В подобных случаях он часто обходился каким-нибудь невнятным ответом. А сейчас ему вдруг захотелось обнять ее, погладить по волосам и поцеловать.
Он не прикасался к Клер с того самого вечера, когда чуть было не овладел ею в гостиной. Сказать по правде, он больше не доверял самому себе. Его настроение стремительно менялось. Он то злился на нее, то ему становилось больно из-за ее недоверия к нему.
Прежде, пока он старался справиться со старыми ранами, все остальное отходило на второй план. Теперь же он чувствовал себя обязанным Клер, хотел быть с ней близок и откровенен. Хотел любить ее как можно дольше и чувственнее.
– Если ты не хочешь, мы не станем говорить об этом.
Она принялась собирать языком семечки кунжута со своей тарелки, и все его внимание тут же сосредоточилось на движении ее языка. Алексей больше не пытался подавить в себе возбуждение, которое испытывал к Клер. Когда она заметила это, ее лицо порозовело, она чуть нахмурилась, явно испытывая замешательство, и замерла. Она явно не отвергала его, но и поощрять не собиралась.
На его лбу выступили капельки пота. Алексей моментально убедил себя в том, что она провоцирует его. Клер же, затаив дыхание, ждала, что будет дальше. Вдруг он оттаял? Ведь она все еще здесь! Но он разочаровал ее.
Алексей молча размышлял, стала бы Клер его любовницей, если бы обстоятельства сложились иначе. Теперь он не был так уверен в себе. Алексей принялся лихорадочно пытался думать, как добиться от Клер еще немножко нежности, чем подкупить ее.
Наконец он откинулся на стуле и с расстроенным видом провел рукой по волосам.
– Сегодня у меня состоялся худший, но последний разговор по этому делу. Кажется, исход будет не таким катастрофичным, как я предполагал.
Прежде он опасался, что в один прекрасный вечер к нему нагрянет полиция и увезет в наручниках. Но теперь страхи ушли в прошлое. Совсем скоро эта история забудется на фоне других новостей, которые неизменно последуют одна за другой.
Выражение лица Клер заметно смягчилось.
– Ты думал, что тебя оклевещут, но за два десятка лет ты превратился в человека, которого не так-то просто выбить из седла. Правда?
Он почувствовал, что она загнала его в тупик. Неужели Клер до сих пор относится к нему как к человеку достойному и благородному? Уж он-то знает, кто он есть на самом деле. Нет, он не обманывал, не воровал, но ведь в отношении Клер он совершил самый настоящий подкуп. И даже теперь он сидел с ней за одним столом и замышлял очередную грязную сделку ради того, чтобы и дальше делить с ней постель.
От стыда Алексей был не в силах выдерживать ее взгляд и отвел глаза.
– Ты слишком хорошо думаешь обо мне. Этого я не заслужил.
– Алексей, не надо так. Ты хороший человек. Ты заслуживаешь счастья. Если ты откажешься от этого, то позволишь Виктору взять над тобой верх.
Как она благородна и как слепа! Клер настойчиво пытается видеть в нем другого человека. Видимо, эта безнадежность отразилась на его лице, потому что она сказала:
– Я не пытаюсь убедить тебя завести полноценные отношения… Не со мной. Просто я хочу сказать, что ты не должен отказываться от них, потому что считаешь себя недостойным.
«Не со мной».
– А как же ты, Клер? – Ему показалось, что его сердце перестало биться. – Ты тоже заслуживаешь счастья.
– Я знаю. – Судорожно сглотнув, она часто заморгала. – Когда мы приехали сюда, я очень много думала над этим.
Алексей не понимал, почему ее слова так больно ранят его. Он прекрасно понимал, что она за женщина. Он позволил себе забыться, думать, что Клер другая. Но от правды не убежишь. Клер была невинна, и он обесчестил ее.
Он не кривил душой, обещая дать ей все, чего она пожелает. Да, это будет стоить ему чудовищных мучений, но он сделает это. Хотя бы раз он поступит так же достойно, как Клер.
Клер потеряла всякую надежду. Ее уверенность таяла с каждой минутой. Лицо Алексея теперь казалось ей маской, высеченной из камня. И снова она решила не показывать ему, как много он для нее значит.
– Я солгала тебе, когда сказала, что не ищу длительных отношений. Когда я была ребенком, то обрести семью для меня было самой заветной мечтой. Год шел за годом, никто так и не пришел за мной. Так что я избрала другую тактику. Я убедила себя в том, что семья никогда не была нужна мне. Я действительно поверила в это. Инстинкт самосохранения, наверное, не знаю, назови, как хочешь…
Она поерзала на стуле, понимая, что у нее не получается разыгрывать безразличие.
Алексей негромко вздохнул.
Клер буквально слышала свой внутренний голос, кричавший, что она поставила все не на то, не на того… Что нельзя открывать Алексею свою душу!
