Ройд выждал несколько секунд, давая Изабель и Дункану время добраться до капитанской каюты, а затем официально произнес:
– Добро пожаловать на «Корсар», имеющий каперское свидетельство от его величества. Благодарю вас, господа, за то, что пришли. – Не ожидая ответа, он направился вслед за Изабель. – Мы поговорим без посторонних внизу.
Он первым спустился вниз и направился в кормовую каюту. Сам занял адмиральское кресло за своим капитанским столом, а Холбрука и Деккера жестом пригласил сесть на стулья с прямыми спинками, стоящими наискосок:
– Садитесь, пожалуйста.
Деккер и Холбрук переглянулись; судя по выражению их лиц, обоим хотелось возразить против того, что он взял командование на себя, но ни один из них не посмел произнести ни слова.
– Позвольте рассказать, – начал Ройд сурово и властно, – что творилось в этой колонии в течение нескольких последних месяцев у вас под самым носом. – Он вкратце описал план, составленный Саттерли, Малдуном и Уинтоном, который осуществлялся при финансовой поддержке Росс-Кортни, Нилла и еще четверых пока неизвестных джентльменов. Он недвусмысленно заявил, что три зачинщика усмотрели многочисленные недостатки в управлении колонией и воспользовались ими. Он не избавил Деккера и Холбрука от подробностей о похищенных – не только мужчинах, но и женщинах и детях, – как не смягчил и угрозы, которыми пользовался Дюбуа против женщин и детей, рассказал о судьбе Дейзи и о последующей обстановке в поселке. Кроме того, он рассказал им о попытке похищения Эдвины и Эйлин, причем Эдвину задумала похитить не кто иная, как внезапно уехавшая жена Холбрука. – Все это, господа, произошло под вашим надзором. В конечном счете за все отвечаете вы, и, как нам всем известно, неведение не освобождает от ответственности, особенно в таких делах.
Деккер позеленел.
Холбрук побледнел и, воспользовавшись паузой, заявил:
– Могу вас заверить: теперь, когда мы все понимаем, мы разберемся с теми, кто отвечает…
– О нет. – Ройд поудобнее развалился в кресле. – Заключенные останутся на кораблях Фробишеров. Их передадут напрямую в руки лондонских властей.
Деккер все понял и, осознав собственную вину, с готовностью согласился, чтобы Ройд избавил его от необходимости разбираться с Росс-Кортни и Ниллом.
Хотя Холбрук был виноват гораздо больше Деккера, он по-прежнему отказывался признавать серьезность положения, тем более шаткость собственной позиции.
– Послушайте, сэр… то есть капитан. Лорд Росс-Кортни – важная персона. И Нилл тоже. Их поддержка, оказанная колонии, много значит…
Ройд сухо заявил:
– Эти важные персоны – преступники. Я получил приказ доставить всех арестованных, замешанных в этом заговоре, в Лондон. Пока мы беседуем, на наши корабли грузят провизию; послезавтра мы отплываем. – Он посмотрел на Деккера: – Блокаду необходимо продолжить до конца дня нашего отплытия.
Деккер кивнул и с опаской спросил:
– Насколько я понимаю, вы не желаете, чтобы известие об арестованных достигло Англии?
– Вот именно. – Ройд посмотрел на Деккера в упор, потом перевел взгляд на Холбрука. – Если хотя бы слово достигнет Англии до суда над ними, уверяю, вас ждут самые суровые последствия.
Он позволил себе какое-то время помолчать, затем кивнул и встал:
– Господа, желаю вам доброго вечера. Если возникнет дальнейшая потребность в ваших услугах до нашего отплытия, я дам вам знать. – Когда его гости встали, он подошел к двери и распахнул ее.
Проводив гостей и отдав приказания экипажу, Ройд вернулся в кормовую каюту. Заперев общую дверь, он подошел к двери, ведущей в каюту Дункана, и тихо приоткрыл ее.
Изабель сидела на краю постели Дункана. Когда Ройд подошел ближе, она подняла на него глаза.
Он понял, что сделает что угодно, отдаст что угодно, выдержит любой бой только ради того, чтобы видеть, как растет его сын. Защищать и вести за собой, хотя и не суровой рукой, наблюдать, каким станет это их с Изабель творение.
Ройд перевел взгляд на ее лицо. Она оглянулась на Дункана, и ее черты осветились любовью. Он не сомневался в ее преданности сыну; он всегда будет защитником для Дункана, но и она тоже будет рядом – настоящая амазонка.
Спустя какое-то время он взял ее за руку. Изабель позволила ему вывести себя в главную каюту.
Ройд закрыл дверь, мягко развернул ее к себе, прижал к переборке и поцеловал.
Изабель поцеловала его в ответ. Поцелуй углубился, и она обхватила ладонями его лицо, прижимая его к себе, воспламеняя и возбуждая.
Вспыхнуло желание. Обоим стало жарко. Лаская друг друга, они, как в танце, приблизились к кровати.
Освободив друг друга от одежды, они упали на шелковое покрывало.
Ощутив на себе тяжесть мускулистого тела Ройда, Изабель ахнула; ее пальцы впились в его плечи; она перекатилась, увлекая его за собой.
Но он многое хотел ей сказать, многое хотел объяснить; поскольку слова сейчас были излишними, он решил прибегнуть к языку любви.
Ласкать и трогать, касаться губами и кончиками пальцев.
Ласкать языком и жаркими поцелуями.
Втягивать, дразнить, поглаживать…
Он любил ее, занимался с ней любовью нежно, заботливо, с благоговейным трепетом.
Она ждала, что он ринется вперед, но он удержал ее, заставил извиваться. Позволил ей наслаждаться. Когда наконец он скользнул в ее гладкую мягкость и она плотно сжала его, он закрыл глаза и попытался продлить удовольствие близости.
Но Изабель выгнулась под ним, завела его, он выпустил поводья, рванулся вперед, и они утратили связь с действительностью.
Мощная волна унесла их в знакомый пейзаж, их окружало чудо неизбежной близости, единения. Страсть закружила их в бешеном вихре желания, и они устремились к мощному взрыву наслаждения, пока не взмыли вверх.
Тяжело дыша, они льнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Восторг нарастал, влюбленных охватило огромное счастье и поглотило их.
Медленно стихала музыка экстаза. Они по спирали спускались с небес на землю, в действительность, в «здесь и сейчас», в объятия друг друга.
Через некоторое время Ройд вспомнил, где они находятся, и вопросы, которые он должен был задать. Он очень надеялся, что она ему ответит.
Он опустил руку и намотал на палец длинную прядь ее черных волос.
– Мы возвращаемся домой. Что ты решила?
Помолчав, Изабель сказала:
– Я решила, что мы пойдем той дорогой, на какую ступили, и посмотрим, куда она нас приведет.
Ройд задумался.
– Мы ступили на дорогу, которая ведет к алтарю. Значит ли это, что ты выйдешь за меня замуж?
– Да.
И все?! Он покосился на нее.
