Расслабься…
Легко сказать, но трудно сделать, когда его рука обнимает тебя за талию. Круз не отпускал ее от себя ни на минуту. Это было очень непривычно, ведь Рио оставлял ее одну сразу после приветствий и протокольных фотографий для прессы.
Тринити вздохнула и подоткнула сползшие одеяла близнецов. Она убежала в детскую сразу по возвращении с приема, не в силах видеть, как Круз лениво расстегивает бабочку. Он выглядел греховно притягательным.
Мальчики всегда действовали на нее успокаивающе. Вот и сейчас она почувствовала огромную нежность к двум сироткам. Она убрала прядку волос с лобика Санчо и присела на край кроватки Мэтти, стараясь не потревожить его сон. Тринити наполнилась решимостью противостоять новой тактике соблазнения, примененной Крузом этим вечером. Хотя понимала, что, если он снова дотронется до нее, вся ее решимость растает.
Тринити поднялась и решительно вышла из детской. Она должна хотя бы попытаться еще раз доказать Крузу, что она не та, за кого он ее принимает.
– Войдите.
При звуке этого властного голоса Тринити едва не растеряла всю решимость, но все же решительно толкнула дверь. Круз сидел за рабочим столом. Без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, с бокалом виски, он являлся воплощением мужской чувственности.
Оторвавшись от бумаг, которые он просматривал, Круз нахмурился при виде Тринити.
– Что случилось? Что-то с малышами? – обеспокоенно спросил он.
Его забота о близнецах приятно удивляла.
Тринити покачала головой:
– С ними все в порядке. Я только что из детской.
– Тогда почему ты здесь?
Тринити прошла в кабинет и увидела, что Круз оценивающе ее разглядывает. Она чертыхнулась про себя, что не сообразила сменить вечерний наряд на что-то менее… драматичное.
Круз поднялся.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
Он указал на кресло, приглашая ее присесть.
– Я заметил, что ты почти не пьешь, тебе не нравится алкоголь?
– Не очень. Никогда не понимала его вкуса.
Тринити тут же пожалела, что отказалась. Алкоголь придал бы ей храбрости.
– Ну, и чем я обязан столь позднему визиту?
Тринити с подозрением посмотрела на Круза. Его насмешливо-вежливый тон нервировал ее. Он издевается над ней за то, что она ответила на его поцелуй? Его лицо было абсолютно бесстрастным. Тринити решила не накручивать себя.
Она глубоко вздохнула:
– Я хотела поговорить о нашем браке. Как он будет реализовываться на практике?
Круз сделал глоток виски и медленно поставил бокал на стол.
– На практике, говоришь? Вспоминая события сегодняшнего дня, я полагал, что практический аспект может перейти в стадию, доставляющую нам обоим удовольствие.
Тринити в негодовании вскочила с кресла. Ну точно, он над ней издевается.
– Я не об этом пришла говорить! – воскликнула она.
Совершенно невозмутимый, похожий на пантеру, выслеживающую в джунглях добычу, Круз лениво уселся за стол и сказал:
– Жаль. Что же ты хочешь обсудить?
Она начала говорить, пока не растеряла остатки самообладания.
– Я знаю, что не смогу продолжать жить в этом фиктивном браке, если ты не будешь мне доверять, считая меня охотницей за деньгами. Это скажется на мальчиках. Пока они слишком малы, чтобы уловить напряженность наших отношений, но они очень сообразительны и быстро растут. Скоро это станет явным. Сегодняшний поцелуй – совершенно неприемлем и свидетельствует о неуважении ко мне. У нас брак по расчету. Ты должен преодолеть свою антипатию ко мне.
Круз на мгновение замер, а затем пробуравил ее горящим взглядом.
– Ты считаешь, что этот поцелуй был демонстрацией моей антипатии, а не результатом взаимной страсти и доказательством, что ты меня хочешь не меньше, чем я тебя?
Тринити изумленно ахнула:
– Ты не дал мне времени ответить. Я была в шоке.
Круз вопросительно выгнул бровь.
– Так, значит, твоя реакция была результатом шока?
Он медленно встал из-за стола и направился к ней. Тринити запаниковала: ей не следовало сюда приходить.
– Да, – в отчаянии пискнула она. – Я была в шоке. И ты не смеешь принуждать меня… когда тебе заблагорассудится.
Круз резко остановился. Он пытался обрести самообладание. Как же ему хотелось заставить ее признаться в том, что и она жаждала его поцелуя.
Но она так испуганно смотрела на него, будто он дикий зверь. Но он не дикий. Он цивилизованный.
– Для жертвы насилия твой ответ был слишком страстным.
Он увидел, как она нервно сглотнула и как бьется пульс в ложбинке у горла.
Сейчас каждая клетка его тела кричала, что, если он до нее дотронется, они взорвутся. Но природный инстинкт самосохранения взял верх. А что, если она намеренно провоцирует его, чтобы усыпить его бдительность?
Они станут близки только на его условиях. Сейчас он не заглотит приманку.
– Послушай, я пришла поговорить о серьезных вещах.
Круз отвел взгляд, чтобы не видеть ее соблазнительные формы в этом потрясающем платье. Он сложил руки на груди и спокойно произнес:
– Я весь внимание. Говори.
Круз видел, что она нервничает. Она вполне могла бы воспользоваться ситуацией и соблазнить его. Но Тринити и не думала этого делать, что сильно его раздражало.
– Все, что Рио говорил обо мне, как об охотнице за деньгами, – неправда.
Круз похолодел. Стало быть, цель ее визита – не соблазнить его, а еще больше запутать.
Он встал и подошел ближе.
– Да как ты смеешь использовать гибель брата и порочить его имя в собственных целях?! – прорычал он.
– Это не так, – с нажимом произнесла она, воинственно задрав подбородок. – Выслушай меня. Ты должен узнать настоящую причину, почему я вышла за Рио.
Внутри у Круза все кипело. Настоящая причина. Она хотела заполучить Рио в постель – вот главная причина. Хочет он слышать об этом? Нет.
Он схватил ее за руки и прижал к себе, чтобы она поняла, где она и с кем. С ним.
– Когда же ты наконец поймешь, что я не верю ни единому твоему слову? Если ты хочешь мной манипулировать, я предпочитаю, чтобы ты использовала самый сильный аргумент – свое тело. В этом случае мы оба получим удовольствие, и это будет гораздо честнее.
– Круз…
В этот момент он с силой прижал ее к себе и впился жадными губами в ее чувственный рот. Поцелуй был битвой враждующих сторон. Круз был ослеплен страстью. Тринити удалось оттолкнуть его. Если бы Круз мог мыслить рационально, то пришел бы в ужас от своих действий. Ни одна женщина не вызывала у него такого дикого, первобытного желания обладать ею.
