— Да, — я кивнула и лучезарно улыбнулась, — я счастливая. Всем бы моего счастья, особенно тебе, Стасик. — Его тряхнуло так, словно рядом оказался оголенный электропровод, и мне стало чуть полегче. — И как же зовут большого человека?
— Анатолий Алексеевич Студнев.
В первый миг я поразилась удивительному совпадению, а потом отвесила себе виртуальный щелбан за глупость. Совпадение — держи карман шире! На самом деле все логично. Такая большая шишка, как Студнев-пер, просто не мог не присматривать за сынулькой — вдруг кровиночку решит похитить рэкетир или отвести под венец шустрая провинциальная хабалка. А уж служба безопасности депутата, разумеется, пробьет обо мне инфу везде и всюду…
Некоторое время я размышляла, грозит ли мне хоть чем-нибудь интерес Студнева-пера, но, в конце концов, решила, что опасности нет. Молодой, перспективный и неженатый будущий губернатор имеет полное право на отдыхе потрахаться со шлюхой — не с дешевкой-«плечевой», а с элитной и потому абсолютно здоровой. Дело молодое, че уж там. Вот если Сычик решит продолжить ухаживания, то у меня могут появиться причины опасаться за себя. Но сто против одного, что через месяц, максимум два, он напрочь забудет прошмандовку, с которой пару раз перепихнулся во время балтийского круиза.
Потом я задумалась, что делать, если Студнев-пер решит, так сказать, пойти по стопам сынульки и пригласить меня на ночь или на уик-энд. С одной стороны, мое аморальное поведение наверняка окончательно убедит Васю, что со мной связываться не стоит. С другой — подобный случай наверняка ухудшит и без того непростые отношения в семье Студневых, а становиться яблоком раздора я совсем не хочу: это, помимо всего прочего, небезопасно. Дойдя до данного пункта в своих размышлениях, я одернула себя: загадала баба с вечера, а наутро делать нечего! Возможно, Студнев-пер ограничится наведением справок, а я тут распоэзилась. Нет уж, надо быть проще — и тогда ко мне потянутся правильные люди.
Вот уж #попадамс.
Я встряхнулась и вернулась к разговору со Стасиком:
— Тут все смутно пока. Будет настроение — похоровожусь с папиком. Не будет — воспользуюсь своим правом на отказ. В общем, держи меня в курсе, если этот чел застрянет на нашем горизонте.
Стасик кивнул, явно удивленный: правом на отказ я пользовалась нечасто. Но задавать вопросы не стал. Одно из главных достоинств моего высокодуховного сутенера — он уважает чужое право на тайну. Или просто и так знает о своих подопечных все, что нужно? Служба безопасности есть ведь не только у Студнева-пера, но и у нашей конторы.
Я снова мысленно отвесила себе щелбан за тупость. Столько лет пахать на контору — и ни разу не задуматься о том, что ее боссы за нами присматривают! Да, похоже, не только в семьях жены и мужья обо всем узнают последними…
* * *
Вы хотите знать, какую контору я имею в виду? Ту, в которой служу с четырнадцати лет. У нее есть название, которое у многих на слуху, и официальная регистрация в госорганах. Но все это — лишь ширма для огромной, сложной и прекрасно организованной структуры. Очень сомневаюсь, что мне известна хотя бы половина ее составляющих, но расскажу о том, что знаю. Иногда очень тяжело молчать в тряпочку.
Насколько я понимаю, все началось в конце восьмидесятых, когда в Советском Союзе наконец-то разрешили проводить первые конкурсы красоты. Практически сразу же выяснилось, что множество наших девушек — спортсменок, комсомолок и просто красавиц — вовсе не хотели угробить жизнь, за нищенскую зарплату посвятив ее строительству коммунизма, который все никак не хотел наступать. Наоборот, большинство мечтали совсем об ином — например, стать моделью или, как это тогда называлось, манекенщицей, чтобы в красивых нарядах дефилировать по подиуму или позировать фотографам. А самая заветная мечта миллионов советских женщин тогда была очень проста — выйти замуж за иностранца, причем желательно из капиталистической страны. Согласно тогдашним наивным представлениям наших соотечественниц, все мужчины за рубежом были если не миллионерами, то во всяком случае богачами, владели новенькими блестящими авто, роскошными особняками с бассейнами и вышколенным штатом прислуги. А их жены только и делали, что загорали в шезлонгах под пальмами, пили коктейли на великосветских приемах и прогуливались в бриллиантах и меховых манто по магазинам, где есть абсолютно все, кроме очередей… В те годы, кстати, маман рассказывала, у нас в магазинах наблюдалась обратная картина: из всего ассортимента — только очереди.
Разумеется, смекалистые иностранцы эксплуатировали эти мечты на все сто. Они толпами увозили советских девушек за бугор и селили в своем доме, пусть без бассейнов и слуг, но все же получше и покомфортнее, чем те коммуналки или деревенские избушки, в которых родились и выросли русские красавицы. Первое время красавицы бродили по огромным супермаркетам или разглядывали витрины бутиков и не верили своему счастью. И лишь потом до них начинало доходить, что предложения руки и сердца они до сих пор не получили. Заморский жених ссылался на необходимость проверить свои чувства — а тем временем беззастенчиво использовал «невесту» как бесплатную прислугу, в чьи обязанности, помимо прочего, входил еще и секс с «благодетелем». Когда же рашн игрушка надоедала или начинала качать права, ее просто выбрасывали на улицу и привозили новую.
Впрочем, участь таких вот «невест» была настоящим счастьем по сравнению с тем, что пришлось пережить многим из первых советских фотомоделей. Этот бизнес в конце восьмидесятых только создавался. Соответственно, девушки не знали, на что они вправе рассчитывать, да и хозяева первых агентств тоже не очень хорошо понимали, как организовать работу и уравновесить отношения со всеми, кто, мягко говоря, проявлял интерес к их прибыли и их подопечным. Сколько судеб тогда было сломано — страшно представить.
Именно в то неспокойное время несколько человек из крупного областного центра на полпути между Москвой и Сибирью задумались, как оптимизировать данный бизнес. Мне ничего не известно о них — ни имен, ни возраста, ни внешности, ни даже пола. Доподлинно знаю лишь, что среди этих людей был как минимум один деловой гений. Именно он, Эйнштейн модельного мира, одним из первых понял, что в существующем своем виде советская индустрия красоты крайне неэффективно распоряжается человеческим материалом, то есть моделями. Одна-две из них (причем не всегда самые лучшие — порой самые сговорчивые) заключают контракты с западными агентствами и модными домами — и, по сути, оказываются младенцами в диких джунглях, нетерпимых к лохам. Примерно полдюжины делают неплохую карьеру на родине — манекенщицами, актрисами или певицами; тут все зависит от таланта и от сферы интересов спонсора. Еще столько же девушек выходят замуж за богатых людей и навеки исчезают из бизнеса.
Но помимо всех вышеперечисленных остается немало красивых и зачастую неглупых девушек, которым просто повезло чуть меньше, чем прочим. Эти неудачницы идут на панель, или спиваются, или плотно садятся на иглу, или кончают с собой, или возвращаются в мир очередей, тяжелых сумок и кастрюль, больше не принося хозяевам никакой прибыли. Так вот, неизвестный мне Эйнштейн придумал, как утилизировать практически всех перспективных красавиц правильным образом.
