На самом деле он охарактеризовал меня совсем другим словом — точнее, вся речь депутата представляла собой почти беспрерывный поток мата.
— Прекратите балаган! — рявкнула санитарка негромко, но так, что даже мне стало не по себе. — Мужчина, отпустите девушку и перестаньте вопить. Иначе я вызову полицию.
— Ах ты… — Студнев-пер, развернувшись к санитарке, обложил ее жутким матом, но мою руку из захвата не выпустил, а сама я освободиться не смогла, как ни пыталась. — Ничего, хрычовка старая! Наплачешься еще, меня вспоминая. Но с тобой я потом разберусь, а сейчас займусь этой тварью… — и, обернувшись ко мне, внимательно взглянул в мои глаза.
Только сейчас я поняла, что старший Студнев в дымину пьян. По голосу определить это было невозможно: говорил связно, дикция оставалась нормальной. И спиртным совсем не пахло, и координация движений сохранялась вполне приличная. Но Студнев-пер находился сейчас именно в том состоянии, когда любое море — по колено, горы — по плечо, а наказание за преступление кажется чем-то совершенно нереальным.
Мысли у меня в голове метались, словно обитатели голубятни во время пожара. Напугать старшего Студнева сейчас нереально, доводы рассудка тоже не подействуют. Может, мне на колени упасть? Каяться во всех возможных и невозможных грехах?!. Если бы не Васенька в реанимации, это, вполне вероятно, и сработало бы. Но страх за жизнь сына в сочетании с желанием хоть кому-то отомстить за случившееся наверняка окажутся сильнее стремления показаться милостивым и благородным властелином: реальность всегда побеждает игру. Ох, что же делать-то?!.
— Мужчина, оставьте девушку в покое! — Санитарка, похоже, тоже встревожилась, поскольку решительно подошла к нам и попыталась оторвать Студнева-пера от меня. Куда там! Кулаком свободной руки он ударил ее вроде бы несильно, но женщина отлетела к противоположной стене коридора, врезалась в нее и тихо сползла на пол.
Пока старший Студнев разбирался с санитаркой, я снова попробовала вырваться из железной хватки, но так и не смогла. На миг задумалась, не заорать ли во весь голос, но испугалась, что это спровоцирует в дупель пьяного депутата на еще более агрессивные действия, заставит почувствовать себя всемогущим тираном.
Кроме того, совсем неподалеку лежал Сычик. Конечно, был всего лишь один шанс на миллион, что парень, которого только-только прооперировали, услышит крики о помощи, доносящиеся из коридора. Но рисковать я не могла.
Нейтрализовав санитарку, Студнев-пер окончательно переключился на меня. Отпустил мое запястье, но сбежать не позволил. Схватил за плечи и принялся трясти, вопя:
— Это ты во всем виновата!
Разумеется, крики перемежались отборнейшим матом — точнее, мат сопровождался очень небольшим количеством относительно цензурных слов.
— Если вы и дальше будете так истошно верещать, сын может вас услышать, — продребезжала я, стараясь, чтобы голос звучал решительно и уверенно. — Ему это не пойдет на пользу.
— Ты права, — старший Студнев ухмыльнулся так, что мне стало страшно. — Не будем беспокоить больного.
И ударил меня в живот.
Кажется, в боксе это называется «апперкот». Вот только у нас со Студневым-пером весовые категории отличались как минимум вдвое. В первый миг я даже не осознала, что произошло, — во мне словно бомба взорвалась, залив болью все тело от горла до промежности. Воздух в груди исчез. Я поняла, что сейчас задохнусь. В глазах потемнело. Меня окружили светящиеся разноцветные круги. Потолок куда-то поплыл.
Дальше, наверное, случился какой-то провал в памяти. Следующим, что я увидела, была жуткая рожа, нависшая надо мной. В первый миг я удивилась, почему лежу. Потом все поняла. Попыталась подняться, но не смогла. Попробовала крикнуть — горло не слушалось.
— Сейчас я тебе покажу, гнида, как совращать хороших парней, — почти ласково произнес человек, склонившийся надо мной. Затем поднял кулак для удара, причем метил мне в лицо.
На помощь пришла санитарка — я о ней уже успела забыть. Увы, новая попытка остановить Студнева-старшего оказалась столь же неудачной, как и первая. Он опять отбросил женщину в белом халате к противоположной стене коридора.
Но я получила небольшую передышку — и, как ни странно, успела ею воспользоваться. За считаные секунды сумела подняться — хорошо, что была босиком, в туфлях на шпильках ничего бы не вышло. Затем, не обращая внимания на покачивающийся под ногами пол, бросилась к ближайшей стене и схватила один из стульев, которые там стояли. Хорошо, что они оказались не новомодными пластиковыми, а старыми, похоже, еще советскими, из дерева, очень тяжелыми.
Студнев-пер ничего этого не заметил — отвернувшись от меня, он наблюдал за полетом санитарки. Поэтому удар стулом по голове стал для народного депутата полнейшей неожиданностью.
В первый миг показалось, что мои усилия вообще не возымели никакого результата, словно я сражалась не с человеком, а с роботом. Но через несколько секунд старший Студнев покачнулся, а затем — я с трудом сдержала дикий вопль торжества — медленно осел на пол.
— Спасибо, дочка, — просипела санитарка. — Я все же при исполнении… не могу в полную силу…
— Может, охранника вызовете? — хрипло спросила я. — По мобильнику…
Санитарка задумалась, и я ее понимала. Как бы жутко ни вел себя посетитель, он все-таки депутат. Скандалы сейчас ни к чему даже Склифу.
— Ах вы… — держась за голову и слегка покачиваясь, проревел с пола Студнев-пер, характеризуя нас обеих отборнейшим матом.
— Думать надо, — злорадно ответила я, — причем головой, а не… иными частями тела. А злоупотреблять алкоголем вредно. — Гордо отвернувшись, я обратилась к санитарке: — Так куда мне идти, уважаемая?
— Сейчас ты в ад пойдешь! — Этот рев уже ничем не напоминал человеческую речь.
Я обернулась к старшему Студневу — и поняла, что все гораздо хуже, чем думала.
Глава 4
Рыцарь на белом коне
Есть одна замечательная притча. Я забыла, где ее прочитала много лет назад, но сюжет помню до сих пор в мельчайших подробностях.
Давным-давно в одном прекрасном городе — скажем, в Багдаде — жил один добрый, сильный, смелый и мудрый человек. Все у него было замечательно: здоровье, достаток в доме, жены-красавицы, умные и здоровые дети. Этот человек всегда радовался жизни и бесконечно благодарил судьбу за щедрость.
Но однажды он отправился на базар… Кстати, вы знаете, что такое средневековый багдадский базар? Какая это красота, и роскошь, и щедрость, и изобилие?.. Гуляя там, хочешь снова, и снова, и снова прославлять Жизнь.
Ну так вот, однажды наш во всех отношениях чудесный герой отправился на невообразимо замечательный багдадский базар — однако увидел там не только красоту и роскошь, но и… Смерть. Думаю, вы вполне можете представить, какое впечатление произвела эта встреча на примерного семьянина и успешного бизнесмена. Но трусом он не был, так что поздоровался первым.
