— Выражаю свои соболезнования, — сказала я. Понимала, что это глупость, но и молчать больше не могла.
— Спасибо, — кивнул Виктор. — Оставшись… один, решил вернуться в Россию. Все-таки родина, и Анатолий с семьей там… Сначала радовался: Толик — депутат, Ленка все еще молода и красива, Васька растет хорошим парнем, только тихим каким-то… Очень хотелось верить, что хотя бы у друзей жизнь сложилась, поэтому я долго не замечал очевидного. Все понял, только когда Васька уже был в реанимации. Если бы я спохватился вовремя — может, с пацаном ничего бы и не случилось…
— Не смей винить себя! — заорала я. — Ты не всеведущ! И никто не всеведущ, если уж на то пошло. Удивительно, что в твоем нынешнем состоянии у тебя вообще есть силы заниматься чужими делами!
— Спасибо, — он улыбнулся одними губами. — Но когда я решал, что делать и как жить дальше, — понял, что или загнусь сразу, или буду поступать так, как прежде, пока… был не один. Если уж жив — так жив совсем, а не наполовину. Тем более что… — он закусил губу.
— Да, мне кажется, я тебя понимаю, — произнесла я задумчиво. — Или человек живет на всю катушку, или доживает свой век.
— Вот именно, — Виктор кивнул.
— Но ты все равно зря себя винишь! Ты практически не общался со Студневыми на протяжении многих лет. Неудивительно, что ты помнил давних друзей такими, какими они были в юности. Любому человеку понадобилось бы немало времени, чтобы увидеть настоящее вместо прошлого, а ты к тому же был не в себе и хотел верить в лучшее!
— Во-от ты какая… — Он взглянул на меня как-то странно. — Что ж, спасибо за поддержку! Знаешь, я впервые рассказал обо всем этом… чужому человеку… Мне очень важно твое мнение, хотя винить себя я, наверное, не перестану никогда.
— Не смей себя винить! Иначе рассержусь.
— Хорошо, не буду. — Виктор чуть улыбнулся. — Собственно, это все, что я хотел рассказать…
— Что ж, тогда твоя очередь. Правда или желание?
— Правда. Или… Пожалуй, хватит на сегодня.
— Почему?! — Я испугалась, что чем-то его обидела. — Тебе надоело слушать правду?
— Мне не хочется спрашивать. Иногда… правда… опасна.
— Так загадывай желания, — улыбнулась я.
— А для желаний пока рановато, — Виктор снова улыбнулся, а потом спросил совсем иным тоном: — Ты не замерзла?
— Нет. — На улице было прохладно, но я учла это, когда одевалась. Между прочим, выглядеть соблазнительно в скромной одежде (а теплая одежда обычно скромна) — искусство куда более сложное, чем мастерство эффектного обнажения. — А ты?
— Меня изнутри греет… — он осекся, а потом продолжил явно не так, как собирался сначала, — мой неуемный характер. Что ж, тогда желание.
— Ты только что говорил, что пока рановато! — возмутилась я.
— Это совсем невинное желание, — вот сейчас Виктор улыбнулся по-настоящему. — Предлагаю выпить кофе в каком-нибудь приятном месте.
— Не хочу уходить с улицы! — я капризно надула губы. — Но, раз уж это твое желание…
— Предлагаю компромисс. Мы как раз проходим мимо кафе с открытой террасой, так что получится и нашим, и вашим. Это, правда, жуткая забегаловка; не уверен, что ты ходишь в такие…
— Я сегодня добрая, поэтому не только исполню твое желание, но и открою правду. Я люблю фастфуд и иногда его ем. Не каждый день, конечно, иначе перестала бы влезать в дверь. Но время от времени даю себе волю и отрываюсь на всю катушку! Так что ничего не имею против фастфудовского кофе. И учти: в игре ты мне теперь должен два раза.
— Как скажешь. Правда или желание?
— Правда, — сказала я, вплотную подойдя к нему. — Скажи, зачем я тебе?
— Я ведь уже говорил, — произнес Виктор, твердо глядя мне в глаза. Похоже, таким образом он пытался убедить меня, что не лжет. Подумаешь! Очень многие вруны умеют честно смотреть своим жертвам в глаза и не краснеть. Видели бы вы мою маман в самом боевом настроении! — Ты мне нравишься.
— Принято, — я нахмурилась. — Тогда с тебя еще одна правда.
— Другой правды не существует, — удивился он, но быстро понял: — Или у тебя еще один вопрос?
— Да. Почему ты выбрал меня? Я ведь доступна… Меня можно просто купить. За деньги, которые платишь, ты имеешь право… на очень многое. Но вместо этого ты водишь меня по городу, хочешь дарить цветы. Мне!.. — Я с ужасом поняла, что начинаю заводиться. — Знаешь, почему я на самом деле не люблю цветы?! Потому что мне их никогда не дарили! Никто! Шмотки, деньги, драгоценности — пожалуйста! А цветы не для таких, как я!
— Хочешь знать правду? — Виктор сразу посерьезнел. — Хорошо, вот она. Я не пытаюсь купить тебя, потому что знаю: ты не продаешься. Не крути головой! Еще открутится ненароком. Мне не нужна кукла по имени Ника — мне нужна и интересна настоящая ты.
— А почему ты уверен, что существует настоящая Ника? — Меня, похоже, серьезно заносило на поворотах, но остановиться я не могла. — Откуда ты так хорошо меня знаешь?! Вдруг ты меня придумал?
— Вероника, — он чуть улыбнулся, — я не мальчик, чтобы жить среди иллюзий. Я не стал бы тем, кто есть, если бы не разбирался в людях. До недавнего времени я сам себе казался огарком свечи — тенью вроде тех теней, о которых говорил раньше. А потом появилась ты. Вот и все… Ты считаешь, что я тебя не знаю, — но ведь и сама ты тоже себя не знаешь. Тебе с собой неуютно и одиноко. Разве не так?
Я кивнула, с трудом скрывая гнев и раздражение.
— Тогда предлагаю следующую программу действий, — продолжил Виктор спокойно. — Я попробую познакомиться с настоящей Вероникой — и ты тоже постарайся познакомиться с собой настоящей. Заодно и со мной познакомься заново, пожалуйста: сейчас я совсем не тот человек, каким был недавно. Всего неделю назад я жил лишь потому, что еще не умер. А сегодня мне нравится жить, общаться с тобой… Знаешь, чего я хочу больше всего?
— Откуда я могу знать? — огрызнулась я.
Конечно, было очень приятно услышать, что я вернула хорошему человеку радость жизни. Но Вася ведь тоже считал, что знакомство со мной принесет только счастье, — и где он теперь?!. Мне стало не по себе.
В тот миг мы стояли так близко друг к другу, что между нами и лист картона нельзя было просунуть, — но все-таки не так близко, как мне бы хотелось. Я смотрела на Виктора снизу вверх, что при моем росте случается нечасто. Немногие мужчины настолько выше меня, чтобы я поднимала на них глаза, и считаные единицы этого заслуживают.
— Виктор, — произнесла я, пытаясь скрыть смятение. — А можно мне желание? Вне очереди.
Он улыбнулся. Многие в этой ситуации улыбнулись бы снисходительно, а улыбка Виктора оказалась теплой и ободряющей:
— Давай.
— Если я вдруг тебя разочарую… просто забудь меня, ладно? Не расстраивайся! Не переживай! Я этого не стою…
