Инспектору пришлось выслушать очень подробное повествование о местных настроениях и предубеждениях – в частности, всю эпопею Харди Шотландца, которая, по мнению Фенби, не имела никакого отношения к делу – и историю нападок на авторитет викария. В очередной раз Фенби предстояло мучительно отсеивать существенные данные от несущественных, и он с неизбежностью впитывал все – на случай, если вдруг какие-то подробности прольют свет на общую картину. Потом он постарался направить словоизлияния викария в русло происшедшего между ним и мистером Каргейтом два дня назад. Йокельтон, как оказалось, еще не остыл и по-прежнему гневался на абсурдные обвинения Каргейта – будто бы викарий украл изумруд.
– Хотя с какой стати мне беспокоиться и защищаться – не понимаю. – Викарий немного сбавил тон. – Всем известно, что я последний, кто мог бы совершить подобное.
Фенби из вежливости согласился, тем не менее не мог отделаться от мысли, что в число этих «всех» он никак не входит. В самом деле, инспектор очень мало знал о Йокельтоне и понятия не имел, как узнать больше. Вероятно, следует отправиться в деревенскую гостиницу и там выяснить, что думают прихожане Скотни-Энда.
Но это позже, а пока Фенби вернулся к вопросу о расположении табакерки и пузырька. По названным пунктам Йокельтон дал четкие показания: табакерка находилась на левой половине письменного стола, а пузырек стоял рядом. Фенби с интересом выслушал эти категоричные заявления. Слишком категоричные, словно заготовленные заранее. Бывалый полицейский давно убедился, что самые безапелляционные заявления – не обязательно самые точные.
Покидая дом викария, инспектор был твердо уверен только в двух вещах: во-первых, некоторое время Йокельтон находился один с ядом и табаком, а во-вторых, подходит к концу суббота, и ему вряд ли суждено сегодня вернуться в Лондон. Видимо, лучше поехать в воскресенье и нанести визит торговцу марками, Макферсону, в понедельник. Дальше все будет зависеть от обстоятельств; возможно, снова придется ехать в Скотни-Энд. Пока что у Фенби не сложилось четкого представления о произошедшем, но он чувствовал, что среди собранной информации есть несколько в самом деле важных фактов.
Деревенская гостиница выглядела весьма привлекательно с точки зрения и работы, и досуга. Здесь не составило труда выяснить, как обитатели Скотни-Энда относятся к Йокельтону. Его любили, хотя некоторые соглашались, что викарию вовсе не обязательно пытаться организовать в их жизни абсолютно все. Рейкса считали чопорным. Отношение к Нокс Форстер еще не сложилось, зато никто из жителей, хотя об этом много не говорили, не жалел, что Каргейт больше не живет в усадьбе.
Отдохнув телом и душой, Фенби вновь отправился к Лею. Юрист, как оказалось, тоже решил заночевать в Скотни-Энде. Ему не пришлось долго ломать голову над тем, как объяснить мисс Нокс Форстер свое решение: нужно просмотреть множество бумаг. На самом деле он, конечно, надеялся выведать что-нибудь у инспектора, чтобы утолить любопытство. Однако его ждало разочарование, поскольку Фенби, и так не слишком общительный, пока не хотел обсуждать ситуацию.
Все же Лей попытался. Он и мисс Нокс Форстер были в холле, когда вернулся Фенби, и адвокат заговорил первый, сообщив, что они разобрались, что произошло с машиной.
– Забилась выхлопная труба, – сообщил он.
– Интересно, что туда попало, – промолвила мисс Нокс Форстер. – И как мне в голову не пришло?.. Неполадки начались, когда я везла мистера Макферсона из Ларкингфилда, мы еле добрались. Машина заглохла чуть ли не на дороге. Я полдня потратила, пытаясь ее исправить, а в выхлопную трубу заглянуть не сообразила.
Все это было не важно, но, по крайней мере, стало понятно, чем занималась в тот день мисс Нокс Форстер. И все же Фенби отметил необычность – по давней привычке не пропускать любые отклонения от заведенного порядка вещей – и продолжал слушать разглагольствования Лея.
– Каким-то образом в трубу всосало ком пакли. Стоило мне прочистить выхлоп, как машина заработала. Если бы Каргейт знал, ему не пришлось бы ехать на поезде.
При этих словах мисс Нокс Форстер содрогнулась.
– Он водил, знаете ли, очень быстро. А если бы его сердце остановилось, когда он был за рулем? Случись это в городе, он мог бы погубить многих.
Фенби чуть не спросил, нюхал ли Каргейт табак за рулем. Однако звучал бы такой вопрос подозрительно, и инспектор вовремя спохватился: никто – или почти никто – не знает о связи между привычкой Каргейта нюхать табак и его смертью. Вместо этого Фенби задал вопрос о цели поездки в город в тот день.
– Точно не скажу, – ответила мисс Нокс Форстер. – Он обронил, что попробует встретиться с вами, мистер Лей, если застанет. Да, я знаю, что он не договаривался заранее – думаю, он еще был в сомнениях. Впрочем, главная цель поездки была связана с марками. Наверняка мистер Макферсон уже говорил вам, что там обнаружились подделки, и мистер Каргейт планировал найти других экспертов для оценки. По-моему, он уже не доверял Макферсону. А может, просто хотел выслушать разные мнения.
– Мистер Каргейт взял марки с собой?
– Нет. Он собирался найти эксперта и убедить его приехать сюда – не любил выпускать марки из рук. Думаю, боялся, что их украдут, да и повредить их легко. Хотя, конечно, я в этом не слишком разбираюсь, я ведь всегда считала коллекционирование пустой забавой.
– Полагаю, мне рано или поздно придется продать коллекцию, а я не имею ни малейшего понятия, как это делать, – вставил Лей.
– Наверное, на аукционе, – предположил Фенби. – И если там есть подделки, аукционист наверняка быстро разберется.
– С книгами и картинами – да; но так ли это с марками? У меня раньше среди клиентов не было филателистов. Впрочем, торопиться некуда.
– Некуда, – кивнул Фенби. Он как раз собирался, оставшись с Леем наедине, предостеречь его от поспешных действий. Вполне возможно, что в альбомах для марок еще ждут новые открытия.
Инспектор повернулся к мисс Нокс Форстер и спросил, не знает ли она, с кем, помимо Макферсона, Каргейт имел дело по поводу марок.
– Много с кем, – ответила она. – Я прямо сейчас посмотрю для вас адреса.
– Замечательно. Мне будет много проще.
Мисс Нокс Фостер со свойственной ей решительностью двинулась к своей комнате, чтобы немедленно принести то, что требовалось.
– Да, кстати, – вспомнила она, – надеюсь, вы не будете против, если я выброшу розы? Они совсем завяли.
Фенби задумчиво посмотрел на цветы. Он чувствовал, что нужно что-то уточнить про них, однако, утомленный долгим днем, не мог сообразить, что именно. Возникла неловкая пауза, и даже Лей взглянул на вазу. Фенби встряхнулся.
– Розы?.. Простите, я буквально засыпаю. Конечно, выбрасывайте. Не стоят долго, да?
– Без цветов стол будет какой-то голый, правда? – счел необходимым встрять Лей, и Фенби почувствовал неприязнь к юристу, но мисс Нокс Форстер согласилась – она со всем охотно соглашалась, иногда это даже раздражало – и, ответив, что до завтрашнего утра, пожалуй, достоят, пошла за обещанными адресами.
