— Что с ним? — забеспокоился телохранитель.
— Ничего страшного — он спит. — Доктор постучал в окошко кабины и крикнул санитару: — Муни, подъедешь к восьмому боксу! Понял?
Санитар-водитель утвердительно кивнул. Когда доктор оставил его в покое, Муни повернулся к напарнику и сказал:
— Ну что я тебе говорил? Когда дежурят Липси и Кох — никаких выездов, а стоит только нам с тобой заступить на смену, так сразу — бах-тарарах, езжайте за покойником.
— Так он вроде не покойник еще, — возразил второй санитар, Санни Приго.
— Не покойник. — согласился Муни, — но что-то я не припомню, чтобы доктор Портер привез кого-нибудь живым. А ты?
— Я тоже.
Машина выехала на проспект, и Муни включил сирену.
— О, а я даже не заметил, что сирена не работала, — удивился Санни.
— Я тоже случайно обратил внимание.
— Инструкцию нарушаешь…
— Дал бы лучше закурить.
— Ты что? У нас на борту больной, — возразил Санни.
— Больной на носилках, а мы с тобой в отдельной кабине.
— Инструкцию нарушаем, — опять проворчал Санни, но сигареты все же достал. Прикурив одну, он передал ее Муни.
— М-м-м… — благодарно закивал тот, делая глубокую затяжку.
— Ты осторожно, а то вон ту таратайку зацепим.
— Не зацепим, — выпустив облако дыма, заверил Муни. — А и зацепим — ничего страшного. Старая, «лансия» стоит гроши.
— Может, и гроши, но рожа водилы вон какая… — заметил Санни Приго.
Муни покосился на водителя «лансии» и отметил, что у того действительно зверское лицо, к тому же украшенное перебитым носом. Санитар так засмотрелся, что едва не выехал на встречную полосу.
Неожиданно водитель «лансии» подрезал «скорую помощь» и, обогнав ее, выжал тормоза, подставляя свою машину под удар.
— А-а! — закричал Муни, тоже выжимая тормоза до упора.
«Скорая помощь» пошла юзом и боком ударилась в заднюю часть «лансии». От сильного толчка заглох двигатель, и только сирена продолжала надрываться как ни в чем не бывало. Мимо проносились машины, и их пассажиры вертели головами, рассматривая произошедшую аварию.
— Да что же он наделал, сволочь! — держась за голову, промычал Муни. При ударе он достал головой до боковой двери.
— Ой… мамочки мои… — донесся откуда-то снизу стон Санни Приго.
— Эй, ты где там? — спросил Муни и вдруг заметил, как мимо кабины пробежал человек.
Спустя секунду что-то громко застучало по корпусу «скорой помощи».
«Это же выстрелы!» — испугался Муни и упал под сиденье.
Выстрелы не смолкали. Муни чувствовал, как пули впиваются в стенки фургона и разрывают перегородки из листовой стали.
«Только не в меня… Только не в меня…» — повторял про себя санитар. Затем он услышал крик. Да, это был крик. Полный ужаса вопль доктора Портера.
Прозвучал еще один выстрел, и крик оборвался.
«Теперь он придет за мной!..» — ужаснулся Муни и засучил ногами, пытаясь забиться в угол, но лежавший здесь Санни не позволял этого сделать. Муни поднатужился и затолкнул бесчувственное тело напарника под самый руль.
— Меня нельзя убивать… нельзя… — поскуливал Муни, вспоминая о глупой, но преданной молодой жене; о домике, купленном в рассрочку — с последним взносом через полгода; о кожаном пальто бригадира Минкуса, которое удалось украсть с таким трудом. Теперь оно лежало на работе в шкафчике, и, если он, Муни, сегодня умрет, кому оно достанется?
— Нет, мне нельзя умирать. Нельзя… Муни лежал на полу и трясся, забыв, где он находится, ничего не видя и не слыша. Перед его взором возникали то жена, то украденное у бригадира пальто, то сцены из далекого детства.
Внезапно кто-то рванул дверь кабины, и Муни, решив, что это последние минуты его жизни, заверещал так, словно его свежевали заживо. Открывший дверь человек отпрянул назад, и Муни увидел, что незнакомец держит в руке пистолет. Это напугало санитара еще сильнее, и он обессиленно зарыдал.
— Спокойно, я полицейский! — крикнул человек с пистолетом. — Выходите, вам не причинят вреда.
— Правда? Большое спасибо. Я сейчас, — отозвался Муни, чувствуя, что его штаны безвозвратно испорчены.
22
Едва обе кареты «Скорой помощи» проскочили мимо, Энрике тронул с места свой старенький автомобиль и не спеша поехал следом.
Он знал, что Ларкин отделался слишком легко, а его охранник, напротив, не имел шансов выжить. Внутри карет «Скорой помощи» был весь набор реанимационной техники, и Коррадо допускал, что внутри фургонов уже идет напряженная работа.
«Нет, долечить клиента я вам не дам», — подумал Энрике и, прибавив газу, начал сокращать дистанцию.
Он снова проехал мимо знакомой булочной, но уже не смог уловить никаких запахов. Сейчас Коррадо был только охотник. Какие там горбушки, если он шел по следу, не вспоминая об обещанных тридцати тысячах кредитов!
Обогнав «лансию», а затем и кареты «Скорой помощи», проскочили три полицейские машины. Самым последним пронесся серый микроавтобус с бригадой криминалистов.
— Правильно, ребята, — поощрил их Коррадо, — поработали, а теперь отдыхать.
Словно прислушавшись к его рекомендациям, полицейские машины свернули с дороги и вскоре исчезли.
Энрике улыбнулся и достал пистолеты. Больше он не имел права на ошибку.
Первая «скорая помощь» вышла на проспект и сразу же включила сирену. Ее противные звуки неприятно резанули Коррадо по ушам. Следуя примеру первой, сирену включили и на второй машине. Прибавив ходу, кареты помчались по скоростной полосе. Чтобы не отстать от них и не сорвать задание, Энрике пришлось выжимать из своей старушки «лансии» все возможное.
Когда Коррадо приблизился к шедшей первой машине, двигатель «лансии» стал работать с перебоями и возникла опасность, что гонка будет проиграна. Не желая больше ждать, Коррадо смело повел «старушку» на скоростную полосу и, дерзко подрезав карету «Скорой помощи», заставил ее вильнуть. Затем выжал тормоз и покрепче вцепился в кресло.
«Лансия» еще двигалась на заклиненных колесах, когда ее догнала «скорая помощь» и ударила так сильно, что Энрике от сотрясения едва не потерял сознание. Через пару секунд туман в голове рассеялся, и тут выяснилось, что пара ребер справа, скорее всего, сломана.
Превозмогая боль, Энрике подобрал с пола упавшие пистолеты и, с трудом открыв дверь, выбрался на проезжую часть.
Прихрамывая, он обошел медицинский фургон и, не обращая внимания на вторую машину, открыл огонь по двери.
Пули ложились ровной строчкой, словно невидимая игла прошивала стальные листы, чтобы стянуть их невидимыми нитями. Расстреляв все патроны, Энрике сменил обоймы и снова принялся расстреливать фургон, следя за тем, чтобы строчки пулевых отверстий выходили как можно ровнее.
