— Если вам это неприятно, Джек, я сейчас же уберу руку, — сказала девушка.
— Нет-нет, Биркс, пожалуйста.
— Я ведь вам уже говорила, что у нас не особенно любят касаться друг друга, а вы в момент знакомства подали мне руку. И когда я до нее дотронулась… — Девушка замолчала, потому что подошел бармен.
— Привет, Биркс, — поздоровался он с девушкой. — Здравствуйте, молодой человек, я рад, что вы зашли в наше заведение. Вообще-то у нас не принято обслуживать в зале, но для гостя я сделаю исключение. Что вы хотите заказать? Имбирное пиво, коктейль «Сарацин» или легкий «крем-оранж»?
— Пиво и «оранж», — сделал выбор Джек, не вполне представляя, что скрывается за названием «крем-оранж».
Бармен ушел, и почти в тот же момент со сцены снова зазвучала музыка. Джек подумал, что вернулась певица, но это была уже танцевальная пара — мужчина и женщина в ультрамариновых обтягивающих трико.
— Вам нравятся танцы, Джек? — спросила Биркс, потягивая свой коктейль.
— Не знаю, — пожал плечами Джек. — Я в этом мало что понимаю… А что за коктейль вы пьете? Он такого странного цвета.
— А я его вовсе не пью. Это вам только кажется, — ответила Биркс и крепко сжала руку Холланда. Так крепко и страстно, что по его телу пробежала легкая дрожь.
— О, Джек, какой вы чувственный, — шепотом произнесла девушка. Бармен принес заказ.
— А вот и я. Ваши напитки, мистер. — С этими словами он поставил перед Джеком два высоких бокала. Один из них был наполнен мутноватой, почти бесцветной жидкостью, а второй — некой молочной субстанцией, которая кипела, выбрасывая на поверхность целые хлопья белоснежной пены.
— Это «крем-оранж»? — спросил Джек, указывая нa пенившийся напиток.
— Вы задаете слишком сложные вопросы, мистер…
— Холланд, — подсказала Биркс.
— Мистер Холланд, — закончил фразу бармен и, еще раз поклонившись, ушел.
— Почему он так странно разговаривает? — спросил Джек.
— А, — махнула рукой Биркс, — не обращайте внимания. Пейте свое пиво, а то скоро придет Зломин и мне придется разговаривать, а это так неприятно.
— Кто это — Зломин?
— А вот он уже идет, — кивнула девушка на неясный силуэт, уверенно пробиравшийся между тесно стоявшими столами.
Зломин оказался высоким, худым и слегка сутуловатым парнем, а в руках он нес большой ящик, прикрытый светонепроницаемой тканью.
— Привет, Биркс, — буркнул Зломин и сел, не обратив на Джека никакого внимания.
— Что принес сегодня?
— Грызуны, — отозвался Зломин. Он поставил ящик на стол и откинул плотную ткань.
— О, какие они оживленные! — обрадовалась Биркс и даже отпустила руку Холланда. — Какая прелесть! Вам они нравятся, Джек?
— Да, нравятся, — признался Холланд, разглядывая белых мышей. Их было не меньше полусотни, и они находились в постоянном движении. Бегали, подпрыгивали и забирались на плечи друг друга, чтобы просунуть сквозь прутья клетки свои любопытные носы. И все они напоминали Джеку маленькую Кисеи с одной лишь разницей — эти мышки были значительно упитаннее.
— Твой Глокус будет доволен, — сказал Зломин, легонько постукивая пальцами по клетке и привлекая внимание грызунов.
— Кто такой Глокус? — спросил Джек.
— Это лучший друг Биркс, — пояснил Зломин.
— Глокус — мой удавчик, — добавила Биркс, увлеченно рассматривая чистеньких грызунов. — Очень хорошо, Зломин. Что я тебе должна за это чудо? Ты хочешь секса?
— Нет, это слишком примитивно. Я рассчитываю на долгую беседу.
— Полчаса.
— Сорок минут.
— Хорошо, я согласна. Приходи сегодня вечером, и тогда…
— Нет, Биркс, — страстно зашептал Зломин, и на его лбу проступили крупные капли пота, — я хочу беседу прямо сейчас, за этим столом, и чтобы он, — Зломин кивнул на Джека, — видел все это.
— Да ты чокнутый извращенец, — скривилась Биркс.
— Может быть, — улыбнулся Зломин, — но этих мышек могу тебе поставить только я.
— Послушай, ты же знаешь, какое у меня красивое тело, какая атласная кожа. Секс со мной приятен и незабываем.
— Нет, Биркс, — сухо сказал поставщик мышей и положил руку на клетку с товаром. — Или беседа прямо сейчас и при нем, или ничего.
Зломин испытующе посмотрел на Биркс, и та, сделав глоток своего черного коктейля, подняла глаза на Джека:
— Надеюсь, вы останетесь как свидетель. Вы же видите, как это для него важно.
— Я согласен, — сказал Холланд, все еще не понимая, чего от него ждут.
Биркс сосредоточилась и с минуту молча смотрела перед собой, а Зломин ежесекундно облизывал губы и разрабатывал пальцы, словно собирался играть на рояле.
За спиной Джека, на сцене, продолжался танцевальный номер. Мелодия, сопровождавшая выступление артистов, была унылой и однообразной, как скрип колеса. Ее звуки царапали Холланда по позвоночнику и создавали ощущение дикого дискомфорта в обществе непонятных людей, коробки с белыми мышами и с кипящим молоком, которое почему-то называли «крем-оранж».
Биркс глубоко вздохнула и положила ладонь на гладкую поверхность стола, а затем стала медленно двигать ее в сторону Зломина.
Джек удивленно следил за этой непонятной пантомимой, чувствуя, что присутствует при каком-то важном, но неприличном действии. Пальцы Биркс и Зломина переплелись, их взгляды стали влажными и переплелись так же, как и их руки.
— Говори, — сказал Зломин.
— Что говорить? — безжизненным голосом спросила Биркс.
— Рассказывай четвертый стих из Вервальда.
Чтобы снять неприятное впечатление, Джек решился попробовать бурлящий напиток. И выяснилось, что это было охлажденное молоко с ванильным сахаром, а извержение углекислого газа производил маленький генератор, приклеенный к самому дну стакана.
После нескольких глотков Джек ощутил в желудке приятное тепло, и это говорило о том, что в «креме» содержался алкоголь.
На дивном берегу, под солнцем Мира Ликета,
— зазвучал голос Биркс. Он принял новую певучую и торжественную окраску, и Джек стал вслушиваться в эти слова.
Живет Вервальд, послушный ветру с севера,
Своим крылом он укрывает путника
И нагоняет тучи, если в гневе он
От волнующего звучания стихов глаза Зломина закрылись, голова откинулась назад, и из-под тонких, подрагивающих век покатились слезы.
А Биркс продолжала декламировать и выглядела ничуть не лучше Зломина.
А если я приду и стану возле молота,
То взмах его найдет опору твердую.
