19 августа в сражении под Гросс-Егерсдорфом, в 15 километрах от Георгенбурга, войска Левальда были разбиты в пух и прах. Но… вместо того чтобы ринуться дальше на Кёнигсберг, Апраксин отдал приказ об отходе к Мемелю.
Дело в том, что до него дошли известия о тяжёлой болезни императрицы Елизаветы. Нарисовалась перспектива скорой смены власти: вместо Елизаветы на престол вот-вот мог взойти Пётр III, фанатично влюблённый в Пруссию. Полагая, что Петру III явно не придётся по вкусу прыть главнокомандующего, разбившего его, Петра, «возлюбленного» короля Фридриха, Апраксин и отработал «задний ход». Но — просчитался. Елизавета успела отдать его под суд. Апраксин потерял всё, что имел. А русские войска всё же оказались в столице Восточной Пруссии. Правда, потом всё произошло так, как и предвидел хитроумный Апраксин, но… ему от этого уже было не легче.
Сортир в кирхе
Во время Наполеоновских войн в Георгенбурге некоторое время размещался штаб маршала Даву, героя многих битв, участника «русского похода» 1812 года.
Говорят, Даву лично распорядился, чтобы кирху в селении превратили в «общественный туалет». И будто бы (эта байка упоминается в одном из французских романов) несколько солдат, справивших нужду прямо в нише, где стояло распятие (под крестом!), буквально через пару дней умерли от странной болезни: их «мужское достоинство» опухло, посинело, от боли они кричали дурными голосами и испускали дух в жутких корчах. Впрочем, всё это похоже на симптомы «французской» болезни — что, однако, не объясняет её одномоментного обострения.
…В начале XIX века, после неудачной войны с Францией, прусское государство было вынуждено распродать часть своих владений. Георгенбург приобрёл купец Хейно из Инстербурга. А далее — начинается история лошадей тракененской и гольштинской пород. Появлением их Восточная Пруссия обязана купцу Иоганну Вильгельму Симпсону. Потомок древнего шотландского рода, в начале XIX века он перебрался в Мемель, оттуда — в Кёнигсберг, в 1828 году купил замок Георгенбург. И начал разводить лошадей.
Кобылка швайке
Конечно, конные заводы были в Восточной Пруссии и до Симпсона — но как небольшие производства. И выращивались в основном лошади местной прусской породы — швайке. Маленькие, лохматые, с большими ушами — типичный Конёк-Горбунок из сказки Ершова. Кстати, такие лошадки были и у татаро-монгол — неприхотливые, выносливые, но не отличающиеся особенной красотой или статью.
Правда, ещё во времена Ордена десятки конезаводов выращивали «рыцарских» лошадей — больших, сильных, способных выдержать облачённого в доспехи воина. В Средние века хороший рыцарский конь стоил 15–18 марок (на эти деньги крестьянская семья могла жить два-три месяца, ни в чём себе не отказывая), кобылка швайке — от 3 до 6 марок, а вот дойная корова — всего 3 марки, овца — 0,8 марки и так далее. Как говорится, почувствуйте разницу.
После секуляризации (перехода от церковной к светской модели общественного устройства) Пруссии и исчезновения рыцарей «как класса» «рыцарские» кони остались невостребованными. Особым спросом пользовались совсем другие породы лошадей — предназначенные для работы в поле, для гужевого транспорта, для почты и так далее.
Однако в начале XIX века ситуация изменилась. Симпсон уловил «дух времени»: лошади ещё вовсю использовались в армии (кавалерия «сойдёт на нет» веком позже). Но главное — заниматься конным спортом стало модно и аристократично (и уже не считалось привилегией аристократов — по крайней мере, в Германии).
Симпсон, привезя лошадей английской породы, скрестил их с местными швайке — получилась сильная, благородная «лошадь Симпсонов»: среднего веса, светло-гнедая, с чёрными ногами.
Бахус «ушёл» за 32 000 марок
Также в Георгенбурге стали выращивать лошадей знаменитой тракененской породы и завезённых из Западной Европы гольштинцев и ганноверцев — мощных, высоченных. У лошадей голштинской породы высота в холке может достигать 1,82 метра.
В 1833 году в Кёнигсберге было образовано конноспортивное общество со своими правилами, отличными от английских. В 1839 году — создано «Общество турниров и скачек Инстербурга», проведены первые соревнования на инстербургских полях. Дебют оказался удачным — и соревнования, в которых принимали участие только чистокровные лошади, стали проводиться каждую осень.
Жокеи Георгенбурга, в тёмно-синих костюмах с белыми рукавами, очень скоро стали известны на всех ипподромах Германии и далеко за её пределами. Хотя наездничество в Георгенбурге являлось не самоцелью, а лишь одним из факторов «воспитания» лошадей, жокеи Симпсона с завидным постоянством брали самые дорогие призы для своего конезавода.
В 1875 году сын Симпсона приобрёл поместье Цвион, расширив семейные владения до 2000 гектаров. Конный завод Георгенбург уже считался лучшим частным предприятием своего профиля во всей Европе! Продажа лошадей производилась только для государственных предприятий Германии и России. Иногда совершались сделки и с частными лицами, но в этом случае продаваемые животные кастрировались.
Легендарный жеребец-производитель Бахус «ушёл» за 32 000 марок — цена по тем временам не просто фантастическая, а вообще запредельная!
«Двойной лосиный рог»
Около 1890 года Георгенбург был вписан в книгу Восточной Пруссии: «порода Симпсонов», благородные полукровки получили право носить клеймо всех тракенов «Двойной лосиный рог».
В 1913 году в Инстербурге стал проводиться регулярный конный турнир на специальном ипподроме, который считался одним из лучших в Европе. В программе были особые испытания для скаковых лошадей, в том числе с участием наездниц.
В 1919 году здесь был построен первый в Германии ипподром с твёрдым покрытием, где проходили два ежегодных состязания: «Большой приз Восточной Пруссии» (29 прыжков через 20 препятствий на маршруте длиной 1640 метров) и «Большое многоборье» (выездка, «пафосная езда» с 45 препятствиями и конкур, то есть «танцы» наездника на лошади).
Восточная Пруссия с её двумя кавалерийскими полками и конной артиллерией вообще была раем для всадников. Поэтому в Инстербурге проходила подготовка немецкой команды к Олимпийским играм 1928 года в Амстердаме и 1940-го — в Хельсинки (эти — не состоялись из-за Второй мировой войны).
Препятствия были очень серьёзными. Например, знаменитый «Инстербургский вал» протяжённостью 13 метров состоял из трёх частей: опорная стена с низким барьером для прыжка, ров и снова барьер. Всю комбинацию нужно было преодолеть мастерски, несильно толкаясь в «среднем прыжке» (то есть преодолевая ров), но и не забывая о втором барьере. В противном случае можно было упасть, как это случилось со знаменитым наездником Хилленбергом, для которого «Инстербургский вал» стал последним в его жизни испытанием.
«Срубились» на 25 прыжке
А были ещё и «естественные водные преграды»: конь и всадник, преодолевая барьер, должны были прыгнуть в Ангерапп (ныне Анграпа), исчезнуть под водой и плыть, пока не достигнут противоположного берега…
