Одной ногой я попал в ложбинку сбоку от дорожки и зашатался. Тэйт притянула меня ближе к себе. Тогда мне удалось водрузить вторую ногу на разделительную линию.
– Все со мной нормально, – улыбнулся я. – Тэйт, я же шутник. Я… – я помахал рукой в воздухе, – …просто… шутка… то есть шутник, я шутник, – поспешил исправиться я.
Она продолжала меня придерживать, но я чувствовал через футболку, что девушка понемногу ослабляет хватку.
– Мэдок, никакая ты не шутка.
Ее взгляд немного смягчился.
Ты не знаешь, кто я такой.
Я смотрел ей в глаза. Очень хотелось все объяснить, заставить подругу – да хоть кого-нибудь – увидеть меня настоящего. Джаред и Джекс были хорошими друзьями, но парни не любят выслушивать эти сопли, и они не такие внимательные. А Тэйт заметила, что что-то не в порядке, но я не знал, как объяснить ей, в чем дело. Я просто хотел, чтобы она понимала: я хороший парень, несмотря на все мои выходки.
– Тэйт, я все время делаю глупости. Это стиль жизни. И у меня неплохо получается.
Я медленно наклонился к ней и заправил редкие, выбившиеся из ее хвостика волосы за ухо, а потом томным голосом прошептал:
– Отец об этом знает. И она знает.
Я на мгновение опустил глаза в пол, потом снова встретился с ней взглядом.
– И ты тоже об этом знаешь, разве не так?
Тэйт ничего мне не ответила. Она молчала и внимательно меня разглядывала. Кажется, я почти слышал, как крутятся шестеренки у нее в мозгу.
Я положил руку ей на щеку и вдруг вспомнил, как часто она мне напоминала Фэллон. Поглаживая большим пальцем бархатную кожу ее лица, я мечтал, чтобы она снова на меня накричала. Чтобы она не переживала за меня. Тогда я мог бы сказать, что у меня в жизни не осталось ничего настоящего. Было бы гораздо проще.
Касаясь ее милого растерянного лица, я вдохнул полной грудью аромат ее духов и потянулся к ней губами.
– Мэдок! – одернула меня Тэйт.
Она выглядела смущенной. Наклонив голову, я чмокнул ее в лоб и снова выпрямился.
Взволнованно сдвинув брови, она продолжала пристально смотреть на меня.
– С тобой все нормально?
Нет, не нормально.
Иногда бывает.
Ладно, нормально. Большую часть времени, наверно, это так. Но не сегодня.
– Ух, – я глубоко вдохнул и улыбнулся. – Надеюсь, ты понимаешь, что я ничего такого не имел в виду, – отшутился я. – В смысле я правда люблю тебя. Но не так, как ты подумала. Скорее, как сестру.
Едва договорив, я расхохотался, согнулся пополам и схватился за живот.
– Я не поняла шутку, – отрезала Тэйт.
Резкий свист пронзил воздух, и Тэйт подняла глаза.
– Что за фигня тут происходит? – властный и рассерженный голос Джареда разнесся по игровому залу.
У меня заболели уши.
Повернувшись к нему лицом, я случайно сделал шаг назад и наступил на скользкое покрытие дорожки.
– Ой, черт!
Во время падения я попытался ухватиться за Тэйт. Но удержать меня ей было не под силу. И мы вместе рухнули на деревянный пол. Должно быть, на моей заднице теперь живого места не осталось от синяков. А вот Тэйт повезло. Она приземлилась на меня. Так что мне в каком-то смысле тоже повезло.
Джаред наблюдал за сценой, стоя у начала дорожки с таким видом, будто готов убить нас обоих на месте.
– Чувак, она стащила мой виски, а потом стала клеиться и чуть не изнасиловала! – я показал на Тэйт.
– Твой виски под стойкой. Цел. Иди сам посмотри!
Тэйт со стоном поползла к разделительной полосе. Ее несчастный хвостик совсем растрепался.
– Джекс! – громко позвал Джаред, повернувшись к соседней дорожке справа.
Джекс полз по ней в нашу сторону.
– И ты.
Джаред смотрел на меня испепеляющим взглядом.
– Идите в мою машину. Быстро.
– Уверен, он хочет хорошенько выпороть тебя, – пропел я на ухо Тэйт, пока мы снова выбирались с дорожки по разделительной полосе.
– Заткнись, придурок, – бросила она в ответ.
Глава 2
Фэллон
– Это был твой первый поцелуй? – спрашивает он, оторвавшись от моих губ, чтобы взглянуть на меня. Продолжая смотреть в пол, я цепляюсь руками за кухонный шкафчик у себя за спиной. Это все как-то неправильно. Он прижимает мою спину к столешнице так, что я не могу пошевелиться. Мне больно.
– Просто подними глаза и посмотри на него, – убеждаю я саму себя. – Подними глаза, дурочка! Скажи ему, чтобы попридержал коней. Он не знает, какая ты на самом деле. Он тебя использует. А ты от этого чувствуешь себя грязной.
– Иди ко мне.
Он потянулся к моему лицу, и я вся съежилась.
– Давай покажу тебе, что можно делать с языком.
Это все неправильно. Я это чувствую.
– Фэллон, – мягкий, ласковый женский голос прервал мой сон, – Фэллон, ты проснулась?
Послышался стук в дверь.
– Я вхожу.
Я открыла глаза и заморгала, прогоняя остатки сна. Мне было трудно пошевелиться. Казалось, что голова отдельно, тело отдельно, а руки и ноги придавлены к кровати с такой силой, как будто на спине лежит десятитонная бетонная плита.
– Фэллон, – нараспев позвал меня все тот же женский голос. – Я приготовила яйца пашот. Твои любимые.
Мне наконец удалось пошевелить кончиками пальцев, а потом и сжать кулаки. Тело очнулось ото сна. Я не смогла сдержать улыбку.
– С тостом, чтобы макать в желток? – поинтересовалась я, не высовывая голову из-под подушки.
– С тостом из белого хлеба, потому что черный – для слабаков, – добавила Эдди как что-то само собой разумеющееся, и я вспомнила, что сказала ей эти самые слова четыре года назад, когда мама вышла замуж за Джейсона Карутерса и мы переехали сюда.
Я сбросила ногами одеяло и уселась на кровати.
– Я скучала по тебе, дорогая. Ты одна из немногих, кого я действительно рада видеть.
Эдди, домработница, которая фактически заменяла мне мать, была еще и одной из тех, с кем я чувствовала себя комфортно. А их можно было по пальцам пересчитать.
Она вошла в комнату, мастерски маневрируя подносом. На нем была куча аппетитной еды: яйца пашот, круассаны, свежевыжатый апельсиновый сок и фруктовый салат с клубникой, черникой и йогуртом. И настоящее масло!
Эдди поставила поднос мне на колени. Я заправила волосы за уши и взяла с прикроватной тумбочки очки.
– Мне казалось, что ты никогда не станешь носить хипстерские очки, – сказала она.
