Камбурн ничего не сказал. Все остальные – тоже. Рейф принял всеобщее молчание за согласие и вновь заговорил:
– Итак, первое: в своем первом поединке за звание чемпиона я отправил Голдинга в нокаут сильным ударом в печень в двадцать третьем раунде. Второе: когда я последний раз беседовал с братом, брат сказал, что глубоко сожалеет о своем длительном отсутствии, потому что… – «Просто скажи это, и тебе сразу станет легче». – Потому что он влюблен, – с трудом выговорил он.
В комнате снова воцарилась тишина, которую через несколько секунд нарушила Дафна.
– В Клио? – спросила она.
– Да, в Клио.
Рейф встал и принялся вышагивать вдоль ковра. Он был настолько взбешен, что боялся открыть рот. Ведь если откроет – бешенство могло вырваться наружу. А они должны были ему поверить, не так ли?.. Да, его брат – человек сдержанный, может быть, даже излишне. Но ведь все они любили Клио… Она невероятно привлекательна. Даже слишком…
– Так вот, когда мы с ним последний раз разговаривали, – вдохновенно лгал он, – Пирс неожиданно стал вспоминать первый бал Клио. Она была в бледно-голубом шелковом платье, отделанном кружевами. А в волосах сверкали крупные жемчужины. Он говорил, что Клио была обворожительна, хотя и сильно нервничала. Он обратил внимание на то, с какой теплотой и искренностью она приветствовала всех знакомых. И он признался, что именно в тот момент понял: с ней никто не может сравниться. Зная, что она обещана ему, он почувствовал себя счастливейшим из смертных. – Рейф обвел взглядом присутствующих. – Он любил ее тогда. Любит и сейчас.
Все молчали. Рейф же вернулся на свое место.
– Что ж, неплохо, – пробормотал Бруизер.
Камбурн шлепнул себя по бедру затянутой в перчатку ладонью.
– Очень приятно слышать, – изрек он. – Правда, Пышечка?
– Вы предполагаете, что это правда, – ровным голосом проговорила Клио. – Но мы слышали только два заявления от лорда Рейфа. А я все еще жду третьего.
– Третье? Ладно, хорошо. – Рейф откашлялся. – Так вот, я сплю в лавандовой ночной рубашке. Вышитой.
Бруизер сделал глоток бренди и тихо пробормотал:
– Ты меня понял слишком уж буквально…
Дафна рассмеялась и воскликнула:
– Нет, так ничего не получается! Никто из нас не понимает, как правильно играть в эту игру. Ваша лавандовая ночная рубашка такая же нелепость, как пивоварня Клио. Давайте лучше поиграем в карты.
«Так, начало положено», – сказал себе Рейф. Похоже, ему удалось убедить ее семью. Правда, сам он не понял, что испытывал в связи с этим. Облегчение? Торжество? Презрение к себе?.. Пожалуй, его эмоции характеризовались причудливым смешением всего перечисленного. Но его чувства особого значения не имели. Главное – ее чувства. И если ему не удастся переубедить ее сегодня, тогда надежды не останется.
Глава 16
Клио ждала до полуночи. Потом – еще час. Услышав шаги слуги, совершавшего последний вечерний обход замка, она села в постели. Пора!
Она надела халат поверх ночной рубашки и крепко затянула пояс. Потом взяла с туалетного столика связку ключей и вышла в коридор. Шла очень медленно и осторожно: боялась разбудить кого-нибудь звуком своих шагов или звяканьем ключей. И она даже свечу с собой не взяла.
В конце холла Клио повернула и пошла вдоль правой стороны коридора, считая двери. Добравшись до четвертой, ощупью нашла замочную скважину, вставила ключ и, затаив дыхание, повернула его.
Щелк!
Дверь бесшумно распахнулась. Клио помедлила на пороге, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. В камине горел огонь, немного разгонявший мрак.
Переступив порог, Клио взяла с каминной полки свечу и зажгла ее. Света стало намного больше. И теперь она, наконец, увидела его. О господи! Ну разве он не великолепен?!
Кровать в его комнате была огромной. Но когда в ней раскинулся такой большой мужчина, – она казалась детской колыбелькой! Все покрывала были отброшены, подушки – тоже. За исключением одной. Рейф спал на спине, укрывшись одной лишь простыней, под которой его тело вырисовывалось чередой хребтов и тенистых равнин. И с каждым вздохом его грудь мерно поднималась и опускалась.
Завороженная этим зрелищем, Клио несколько секунд наблюдала за ним, пока вдруг не заметила, что дышит с ним в унисон. Тогда она поставила свечу на каминную полку и подкралась к кровати. Опустившись на край матраса, вытянула ноги – и улеглась рядом, опираясь на локоть. Свободной рукой она взялась за край простыни и, выждав несколько секунд, начала медленно тянуть ее вниз. Она действовала медленно и осторожно, зная, что ответ, который ей требовался, находится под этой простыней.
Рейф пошевелился. Его глаза оставались закрытыми, но он повернулся на бок и протянул руку к ней. Затем рука его легла ей на бедро. Клио тихонько ахнула и вся сжалась. Но сердце продолжало колотиться в груди так сильно, что она не сомневалась: этот стук вот-вот разбудит Рейфа.
Она вышла из комнаты, восхищаясь своей идеей. И вот ее идея превратилась в реальность! Рука Рейфа лежала на ее бедре. И она двигалась! Еще ни разу он не осмеливался прикасаться к ней так смело. А может, она, Клио, сейчас ему снилась? Ах, хорошо бы…
Внезапно его пальцы с силой сжали ее бедро, и он простонал:
– О, Клио, Клио… – Тут спящий гигант обвил рукой ее талию и привлек к себе. – О, Клио…
– Что, Рейф? – прошептала она.
Его глаза моментально открылись. И он откатился к противоположной стороне кровати, на самый край, еще чуть-чуть – и рухнул бы на пол.
– Какого черта? Что ты здесь делаешь? – пробормотал Рейф. И, схватившись за простыню, накрылся ею до самой шеи.
– Разве это не очевидно? – прошептала она.
– Думаю… что нет.
– Я пришла взглянуть на лавандовую ночную рубашку с вышивкой.
Рейф уставился на нее в изумлении, а она, едва заметно улыбнувшись, повторила:
– Я хочу взглянуть на твою лавандовую ночную рубашку. С вышивкой. О ней ты говорил этим вечером. Лучше бы она оказалась на тебе – там, под простыней. Потому что я знаю: твой рассказ о Пирсе – чистейшей воды вымысел от начала и до конца.
– Ты ошибаешься. – Он стянул простыню до пояса. – Видишь? Никакой лавандовой ночной рубашки.
На нем действительно не было лавандовой ночной рубашки. На нем вообще не было никакой рубашки. Свет, лившийся из камина, окрашивал его обнаженный торс в темно-золотистый цвет, и Клио казалось, что перед ней – скульптура, отлитая из бронзы. Ей ужасно захотелось дотронуться до него, но внутренний голос остановил ее (но это был вовсе не тот голос, который предупреждает девушку о необходимости держаться подальше от опасного мужчины, а тот, что не позволяет схватить картофелину, упавшую на угли).
