К обеду мы и правда, как и говорил лейтенант, прибыли в большое село, где таких, как мы, оказалось больше сотни. Полноценная рота, правда, все без оружия, да и правильно это, наверняка среди них такие же есть, как и тот, что мы утром прикопали. Оставив нас под присмотром явных конвоиров, Василий умчался к начальству. А через полчаса меня вызвали туда же. Маленькая изба, покосившаяся вся, странно, что вообще еще стоит.
– Боец штрафной роты Иванов по вашему приказанию прибыл, – четко доложился я, вытянувшись перед командирами. А было их тут аж трое, включая нашего лейтенанта.
– Как же такой боец вдруг дезертиром стал? – удивленно, заглядывая в бумаги, спросил меня командир в звании капитана.
– Не по собственному желанию, уж поверьте, гражданин капитан.
– Товарищ капитан, ты не у следователя. Слышь, Егорыч, опять липового дезертира прислали? – обратился командир к своему товарищу, сидящему справа от него.
– Похоже, – кивнул тот. – Гвардеец?
– Так точно, бывший гвардии сержант. Сорок второй гвардейский стрелковый полк, тринадцатая гвардейская дивизия.
– О как, Сталинградский?! – воскликнул капитан.
– Так точно, товарищ капитан.
– Точно липовый! – кивнул своим мыслям тот самый Егорыч.
– Тебя в Калаче повязали? – продолжал расспрашивать капитан.
– Так точно, – вновь утвердительно кивнул я.
– Ясно, там идиот какой-то сидит на должности. У него по штрафникам прямо конвейер, через одного дезертиры. Ага, Сталинград прошли и в дезертиры подались, верю, – жестко проговорил капитан, – капитан Николаев, Михаил Андреевич.
– Бывший сержант. Иванов, Александр Сергеевич.
– Как Пушкин! – улыбнулся капитан Николаев.
– Вы не первый, кто это говорит.
– Понимаю, ладно, есть хочешь?
– Так все хотят, товарищ капитан, – вздохнул я.
– Всех как раз сейчас кормят, а ты здесь поешь. Иванов, крикни там старшину, пусть принесет нам обед, мы тоже еще не ели.
Обед у командиров, особенно после сухарей, был просто волшебным. Поели, поговорили. Оказалось, капитан Николаев, вместе с командиром взвода Онищенко, тем самым Егорычем, вместе командуют отдельной штрафной ротой еще от Воронежа, с прошлого года. Иванов был назначен командиром второго взвода, а меня они хотели сунуть в третий, так как кадровых не хватало. Я согласился, опыт какой-никакой все же был, но сразу сказал, что был простым снайпером, на взводе практически только числился. Узнав, что я снайпер, капитан тут же все переиграл.
– Вот и будешь дальше счет пополнять, раз умеешь это делать. А то у нас больше всего гибнет бойцов при атаках, сам понимаешь, артподготовка бывает не всегда, да и толку от нее иногда столько, что проще вообще без нее. А меня одного на роту не хватает.
– Командир у нас в декабре сорок первого под Москвой как раз снайпером начинал, – пояснил Егорыч.
– Так вы ученый, а я так, стрелять немного научился, да и все на этом.
– Сколько на счету? – уставился на меня Николаев.
– Да я не знаю, Петро у меня бухгалтерию вел, напарник мой. Студент.
– Ой не ври, если б сам не был снайпером, не спрашивал бы, так сколько?
– Около сорока, – скромно, отведя глаза, ответил я.
– Вот врун, ладно уж, скромник. Вечером выдам тебе винтовку, остальные на передовой будут получать.
– А когда на «передок»? – спросил я.
– Скоро. Думаю, что не сегодня, так завтра, да, пешком идем, уже сообщили, транспорта не будет.
– Как-нибудь дотопаем, – вздохнул Онищенко.
– Ты, кстати, из чего работал? – вдруг спросил у выхода капитан.
– Из «маузера», – ответил я.
– Ого, а где взял? Трофей?
– Да, зачистили в городе домик, когда атаковали позиции, вот бойцы и нашли. А взводный мне отдал, так как видел, что я стреляю неплохо.
Разговор на этом кончился. Я пошел к хате, что выделили нам под постой. Найдя уголок, завернулся в шинель и уснул. Разбудили меня ближе к вечеру.
– Слышь, сержант, там командир тебя зовет, – толкнул меня в плечо один из бойцов. Ого, уже солдатская почта сработала, знают, что я сержант.
– Иду, – бросил я и, встав и отряхнувшись, вышел на улицу.
– Проснулся, хорошо. Вот держи, – капитан протянул мне винтовку, – «Маузера» у нас нет, вот, «Светку» попробуй.
– Да я пробовал, хорошая винтовка, – сказал я.
– Вот, а то бойцы все ругались раньше, говнистая, говорят, отказывает часто.
– Ага, а немцы такие дураки, что все трофейные СВТ себе прибирали, – ответил я. – Ухаживать нужно, нежная она, вот и все дела.
– Точно. Патронов, правда, пока мало, но на месте получишь с избытком. В этом у нас проблем уже не бывает, не сорок первый.
– Ладно, разрешите пристрелять?
– Да где? Здесь не надо, войск кругом полно. Шмальнешь куда-нибудь, а там бойцы.
– Как прикажете, – отдал честь я.
– Свободен, сержант. – О, командир по званию зовет, хорошая примета. Хотя я видел, как на меня смотрит Иванов, наверняка ведь рассказал, как его убивали.
Хоть меня вроде и за снайпера поставили, но все же и за взвод отвечать буду я. Пойду, привычным уже делом займусь. С лета прошлого года меня столько раз уже просили подтянуть бойцов. Уже обдумывая план действий, внезапно отринул его. Вот не хочу я заниматься с ними, не лежит у меня душа. Вновь, как и при возвращении из госпиталя в январе, накатила какая-то апатия. Ничего не хочу, только в оптику смотреть да врагов убивать. Можно еще и пару-тройку особистов к ним добавить, только рад буду. Все же, выяснив у бойцов, кто кем и где служил, назначил отделенных командиров. Нехилый у меня взвод оказался. Шесть только сержантов, один старшина, два ефрейтора, остальные рядовые. Что примечательно, больше половины из гвардейских дивизий. Что за поветрие такое. Старшину вон вообще из обоза в штрафники сослали. Поговорил, выяснилось, что этот старый дурак, а как его еще назовешь, мужику под пятьдесят, залез на бабу командира батальона. Естественно, тот его и сослал в Сибирь, тьфу, в штрафную роту, конечно. Сержанты тоже через одного, кто с офицером подрался, кто напился не вовремя. Поболтал со всеми, решил, что все-таки нужно о своих людях, хоть и формально подчиненных, знать побольше.
Сам я все время думал об одном. Как скоро вскроется моя деятельность в Сталинграде. Припишут мне убитых чекистов или нет, сижу вот и думу думаю. Если нормальное расследование будет, естественно, всплывет и мое участие. Надеялся я все-таки на то, что в той чехарде, что творится сейчас в городе на Волге, не станут чекисты сильно копать. Ну, правда, хватит мне и так, шесть месяцев штрафной роты это серьезное наказание.
