Да что там обезьяны!
Еще более вопиющими примерами служат находки в Орсе в Южной Испании: исследователи уже много лет спорят о принадлежности осколка эмали моляра Барранко Леон человеку или гиппопотаму, фрагментов плечевых костей из Вента Мицены и Куэва Виктории — человеку или копытному, фрагмента свода черепа из Вента Мицены — человеку или жеребенку, фаланги из Куэва Виктории — человеку или ископаемой геладе.
Другая потрясающая история — «ключица ископаемой обезьяны» из Ливии, найденная в 1979 г., а в итоге оказавшаяся… ребром дельфина. Ошибку распознал выдающийся палеоантрополог Тим Уайт
{97}.
Во-вторых, у ископаемых существ сочетание признаков запросто могло быть иным, нежели у их современных родственников. Порой — причудливым и непривычным.
Помните, как ученые мужи не хотели признавать питекантропа? Ну не может — считали они — такой примитивный череп принадлежать обладателю столь современной бедренной кости! Скепсис был сломлен только после новых находок, подтвердивших, что такое сочетание возможно и даже обычно для древних гоминид. Мы восхищаемся самоотверженностью Дюбуа, бросившего вызов консерваторам, и корим ученых прошлого за их косность, однако в консерватизме научного сообщества есть несомненный плюс. Чтобы пробить «стену недоверия», первооткрыватели вынуждены искать самые убедительные, самые надежные подтверждения своих идей. А в результате — совершенствовать методы анализа находок, даже фрагментарных.
Рис. 33. Сверху вниз: ключица современного человека; «ключица», а на самом деле ребро дельфина из Сахаби; ключица шимпанзе
Лучшая защита от ошибок — осторожность и скептицизм научного сообщества. Так что ответ мифу о «химерах из разрозненных костей» таков: в XXI в. мало химеру собрать, нужно еще убедить сотни ученых-скептиков по всему миру. Ведь в случае, если ошибка обнаружится, никто из оппонентов не пощадит горе-ученого.
Уже десять лет спорят о реальности хоббитов с острова Флорес. До сих пор слышны голоса противников, считающих, что маленький человечек — не новый, неизвестный науке вид Homo, а просто больной сапиенс. Скептики — авторитетные ученые — в качестве доводов задействовали весь спектр патологий, приводящих к сходным особенностям скелета: всевозможные варианты микроцефалии, синдром Ларона с мутацией гена инсулиноподобного фактора роста I, микрогирию, недостаточное развитие гипофиза, эндемический кретинизм, синдром Маевского II типа; наконец, синдром Дауна
{98}… На тему загадочного хоббита опубликовано более 100 статей; позиции сторонников «болезненной версии» постепенно слабеют, но они не собираются складывать оружие.
Да, чем сенсационней находка — тем более жесткую проверку она должна выдержать.
Так как же быть с найденной «грудой разрозненных костей»? Цель антрополога — отнюдь не собирать из этих костей «нечто». Задача — разобраться, докопаться до истины. Если говорить более конкретно, то антрополог:
• постарается понять, что это за кости, к какому виду (видам) они относятся;
• рассортирует их по разным особям;
• определит пол, возраст каждой особи;
• измерит и опишет особенности, в том числе патологии;
• при необходимости подключит других специалистов — генетиков, приматологов, палеопатологов и т. д.
Вы спросите: а как по набору костей, найденному при раскопках, вычисляют количество особей?
Например, так. Останки австралопитека Люси определили как кости одного скелета, поскольку кости:
• принадлежат человекообразному существу;
• подходят друг к другу по размеру;
• имеют сходную сохранность;
• явно одного биологического возраста (взрослая особь);
• найдены в непосредственной близости друг от друга;
• не дублируются! Например, встречается только одна правая плечевая и одна левая плечевая, одна правая и одна левая локтевая, один крестец и т. д. Если смешать два разных скелета, такой картины не получится. По теории вероятности в «миксе» обязательно окажутся дубли: скажем, две левые плечевые или два крестца.
Резюме
Миф: Из груды разрозненных костей можно собрать что угодно — хоть человека, хоть обезьяну…
Опровержение: Скелеты из найденных костей антропологи собирают не как попало, а в соответствии с накопленными наукой обширными знаниями о строении позвоночных. Эти знания доступны любому неленивому желающему умеющему читать. В сложных, спорных случаях оценка открытию дается всем научным сообществом; порой окончательное решение выносится в результате многолетних дискуссий между лучшими специалистами планеты. Это — надежная защита от ошибок и мистификаций.
Мифы о научных методах
— Хорошо! Еще один вопрос: как вы относитесь к тому, что Луна тоже дело рук разума?
Кандидат молча смотрел на Глеба.
Глеб продолжал:
— Вот высказано учеными предположение, что Луна лежит на искусственной орбите, допускается, что внутри живут разумные существа…
— Ну? — спросил кандидат. — И что?
— Где ваши расчеты естественных траекторий? Куда вообще вся космическая наука может быть приложена?
Василий Шукшин. Срезал
{99}
Вы наверняка встречали такого Глеба или, по крайней мере, видели на телеэкране. До боли знакомый образ! Отсутствие хорошего образования, зато широкая, но неглубокая начитанность — и непреодолимое желание спорить, поучать и «ставить на место»…
Не страшно, если в знаниях есть пробел. Этим могут грешить даже маститые ученые, ведь все знать невозможно! Дело поправимое. Самое скверное — когда человек не понимает, что знания нужны. Когда невдомек, что, прежде чем самоуверенно рассуждать и спорить, неплохо бы ими обзавестись. Невозможно, лениво «кликая» по ссылкам, наскоком «превзойти все науки». Если человек с детства не приучен думать, такой «интеллектуальный лентяй» с радостью поглощает любые суррогаты, оставаясь в полном неведении: как работает наука, на основании чего ученые делают свои выводы, откуда берется знание; как гипотезы превращаются в факты.
