– Нет здесь никакого колдовства, это обыкновенные светлячки. Просто я их попросил, чтобы они по десять минут в начале каждого часа вдоль тропинок летали. Услышат, как Каркало каркает – и сразу на тропинки. Вроде забавы. На целую ночь мне их просить неудобно: у них как-никак тоже своя жизнь имеется – любовь, семья, дети. Зато, когда тропинки освещены, люди заблудшие дорогу домой находят, зверям это для безопасности, а существам просто весело.
– Здорово. А змейку тоже вы за мной послали? – спросила Аля.
– Какую ещё змейку? – удивился Леший.
– Золотую змейку. Она увела меня с тропинки в пещеру, когда мы с Вилли шли на праздник.
Леший улыбнулся.
– Я увидел тебя впервые по бякобуку, когда ты подсматривала в пещере за Большим Советом: в пещере ведь повсюду колдокамеры. Конечно, подключиться к ним нелегко – это сверхсекретно, пароль знает только одна Верховная. Но на то я и колдун, – Леший усмехнулся. – Я понял, что ты попала в беду, и тут же отправил к тебе на помощь Мишеля. Но я не посылал никакой змейки.
– А кто же тогда её послал?
– Наверное, это была твоя судьба. А как выглядела та змейка?
– Золотистая, очень яркая, блестящая, с красивым узором на спине.
– Это хорошо. Хуже, если бы она была чёрной, или темно-зелёной. Мне кажется, Аля, я в тебе не ошибся. Только ты можешь нас спасти. Змейка встречается на пути не каждому, а только избранным.
– Вот видишь, Вилли, я же тебе говорила, что я не такая как все, а ты не верил! – затараторила Аля.
– Ух, мне кажется, всё это очень опасно для Али, – сказал Вилли. – А вдруг с ней что-нибудь случится, а я не смогу помочь?
Леший кивнул.
– Ты прав, Вилли: Але придётся несладко. Хорошо, что у неё есть друзья. Теперь мы всегда будем с вами на связи, пока всё не закончится. Знайте: наш бякобук постоянно включён для вас. Достаточно одного слова – и вы увидите меня и Добрыдня. Надеюсь, что это хоть немножко поможет вам, поддержит в трудную минуту.
– Ну хватит о делах, деточки, – спохватился Добры день. – Царство царством, а чай надо пить.
– Да поздно уже, нам домой пора…
– Нельзя так говорить. Неприлично, обидите хозяина. Я свежий заварил. С мятой, с мелиссой.
Добрыдень расставил на столе нарядные фарфоровые чашки, корзинку с бубликами, сушками и вафлями с начинкой из варёной сгущёнки. Взял с печи пузатый красный чайник и принялся разливать чай.
– Смотри, чайник, как у нас, – Аля пнула Вилли ногой под столом. Вилли подскочил от неожиданности, нечаянно толкнул Добрыдня под локоть, тот опрокинул чашку, и на столе начала расползаться коричневая лужица. Поначалу все немного растерялись и молча наблюдали за тем, как тоненькие струйки чая растекаются по клеёнке, подбегают к краю стола и стекают вниз, на пол. И вдруг началось что-то невообразимое! Струйки снова стали возвращаться на стол, как будто притянутые неведомой силой. Лужица чая на столе росла и росла, пока не приобрела круглую форму. Из центра лужицы высунулся костлявый палец, а потом показалась уродливая весёлая рожа.
– Это Водяной, – шепнул Вилли Але на ухо.
– Фу, что за гадость вы пьёте? – спросила рожа.
– Чай с мелиссой, с мятой, с чабрецом. Угощайся, пожалуйста, Вадик, – слегка заикаясь, сказал Добрыдень.
Водяной расхохотался.
– Нет уж, спасибочки. Не чай, а жижа болотная. А это что за чучела? – костлявый палец медленно повернулся в сторону бяки и ухаря.
– Сам ты чучело! – Аля рванулась вперёд, чтобы стукнуть Водяному по лбу кулачишкой, но Леший вовремя её удержал.
– Зачем явился? Чего тебе здесь надо? – строго спросил Леший.
– Да так, попугать пришёл. Дома-то, в озере, уже никто не боится – привыкли. А вам во сне приснюсь, если повезёт.
И рожа оскалилась так страшно, так выпучила глаза, что и вправду сгодилась бы для ночного кошмара.
– Убирайся! – Леший выбросил вперёд кулак и резко разжал пальцы. Губы его зашевелились, шепча какие-то непонятные слова.
Водяной нырнул обратно в лужицу чая, изображение померкло, лужица на глазах стала высыхать и вскоре испарилась совсем. На клеёнке не осталось и следа.
– Ух, спа-па-сибо за ча-ча-чай, нам па-па-ра ды-ды-да-мой, – сказал Вилли и, пошатываясь, направился к двери.
– Деточка, Виллюшка, не надо так волноваться, погляди: ночь на дворе, а живёте вы на другом берегу озера, – запричитал Добрыдень.
– А как мы попадём обратно? – еле слышно спросила Аля. – Опять полетим на этой вредной птичке?
– Лёшенька, сделай же что-нибудь, отправь ребят домой, смотри, на них же лица нет!
Леший задумчиво посмотрел в окно. Светила полная луна, все звери и существа уже попрятались в норы, а птицы – в гнёзда, только летучие мыши да совы кружили во мраке на фоне фиолетового неба.
– Хорошо, я отступлю от своих правил, – сказал Леший. – Обычно я не применяю магию перемещений без крайней необходимости, но сегодня… Много испытаний предстоит впереди, ребятам понадобится всё их мужество. Не стоит растрачивать его впустую, сидя на своенравной птице в ста метрах над землёй. Итак, я принял решение. Садитесь на этот стул.
– Это ещё зачем? – встрепенулась бяка.
– Не перечь Лешему, Алечка, – с опаской шепнул Добрыдень, – а то ведь он иногда становится очень похожим на свой портрет в сенях.
– Что вы там шепчетесь? Садитесь быстрее, я уже разбудил магические силы.
Леший стоял посреди комнаты красный от напряжения, выставив перед собой ладони. Светлые кудри развевались на невесть откуда взявшемся ветру.
Деревянный стул, на который Леший предложил сесть, был очень красивым, с резной полированной спинкой, но на вид не слишком прочным.
– Ух, садись передо мной, – сказал Вилли бяке. – Если что, я прикрою тебя с тыла, потому что я толще.
Аля, не долго думая, оседлала стул, как пони, и вцепилась в спинку. Вилли плюхнулся сзади. Бяка на всякий случай взяла свой длинный хвост в зубы, чтобы не болтался, и зажмурила глаза.
