1
Солнце уже поднялось высоко и вовсю припекало плечи отвыкшего от жары Клауса, но он упрямо менял наживку и снова забрасывал удочку, надеясь поймать хотя бы пару тритонов.
Клева не было, поскольку тритоны ушли на глубину. А тех, что остались у поверхности, разгоняли волны от появившихся на канале катеров.
Катера проносились, поднимая тучи брызг и образуя высокую двойную волну. Поплавок подпрыгивал, качался, и Клаус представлял, как скачет его наживка. Тритон — не рыба, он любит покой. Он и плавает в тишине, и ест только то, что уже не шевелится.
— Клаус! Заканчивай свой промысел! Иди завтракать!
Это был голос Габи, старшей сестры Клауса. Она иногда приезжала в этот дом на воде, покидая свою большую квартиру в Эль-Гео. У Габи была хорошая работа, муж и двое сыновей-разбойников: Пит и Ульрих.
Обычно они приезжали все вместе, но на этот раз Габи приехала одна. Она решила поухаживать за братом — ведь его не было дома долгих четыре года.
Клаус завербовался в армию вскоре после смерти родителей и трижды продлевал свой контракт, не желая возвращаться в никуда, поскольку считал, что у Габи есть семья и теперь он ей не особенно нужен. Его девушка вышла замуж, выбрав сорокалетнего торговца морепродуктами, у которого не было финансовых проблем.
По каналу прошла груженная ракушечником баржа. В десяти километрах от их дома, ближе к океану, строилась большая вилла, и за два дня, проведенных Клаусом дома, к строительству прошло немало судов.
Поднятая буксиром волна заставила Клауса окончательно расстаться с последним шансом поймать хоть одного тритона. Он смотал удочку, поднялся с мостков и, захватив рубашку, направился к дому.
Еще на причале Клаус почувствовал запах креветок в белом соусе, которые раньше готовила мать, а позже Габи. У нее креветки выходили столь же нежными, и, уловив их запах, Клаус невольно вспомнил, каким он был четыре года назад.
— Ну что, ловец, не клевало нынче или ты там, на войне, потерял всякую сноровку? — спросила сестра.
— Наверное, потерял, — улыбнулся Клаус. — Я за это время и удочку-то ни разу не видел. Иногда даже казалось, что нашего тихого уголка на белом свете вообще не существует. Что это просто воспоминание о каком-то сне. Солнце, вода, детство…
— Ладно, садись. — Габи подвинула брату стул, и тот неловко на него сел, не зная куда девать руки.
— Чего рубашку не надеваешь?
— Да плечи немного обгорели, — пожаловался Клаус.
— Ну а что я тебе говорила? Так нельзя: приехал — и сразу под солнце.
— Признаюсь, забыл я, что такое загар. — Клаус придвинул тарелку и, наколов на вилку первую креветку, положил ее в рот.
— Ну как? — нетерпеливо спросила Габи.
— Честно говоря, я думаю, что все это мне только снится…
— Чем же вас там кормили, на этой войне?
— По-разному, — невесело улыбнулся Клаус, — иногда просто обещаниями…
— Ладно, ты ешь, а я поищу мазь от солнечных ожогов. Где-то у меня здесь была целая банка. Мои мальчишки почти всегда обгорают. Дети города — ничего не поделаешь.
Пока Габи искала мазь, Клаус съел две тарелки креветок и, поднявшись из-за стола, довольный и отяжелевший от еды, сел к затянутому сеткой окну.
— Ну вот, нашла, — появилась наконец Габи с банкой в руках. — Главное, чтобы у нее срок годности не вышел…
Увидев брата сидящим у окна, Габи подошла ближе и распорядилась:
— Поворачивайся ко мне спиной и приготовься потерпеть. Поначалу будет жечь.
— Я помню…
Проворные руки сестры стали быстро растирать мазь по покрасневшим плечам Клауса. Поначалу кожа загорелась огнем, но через полминуты жжение стало ослабевать и постепенно перешло в приятный холодок.
— Что это за белые полоски у тебя на теле? То тут, то там, — спросила Габи.
— Да малость шкуру попортили, — нехотя ответил Клаус.
В этот момент по каналу на большой скорости пронесся прогулочный катер. Это было красивое и дорогое судно с мощным мотором. Клаус проводил его взглядом и заметил на палубе рулевого и рядом с ним двух красоток в бикини.
— Это твой бывший одноклассник катается — Рой Кеннет, — сообщила Габи. — Дела у его отца пошли в гору. В пригороде Эль-Гео у них большая контора. Если бы ты не ездил на эту войну, сейчас бы мог уже закончить бизнес-колледж.
— На твои деньги?
— Мы бы продали этот дом. Сам он, конечно, стоит немного, но за участок можно получить хорошие деньги… И потом, Грэг хорошо зарабатывает. Мы даже кое-что откладываем…
— Я ни о чем не жалею, Габи. Я получил то, что хотел.
— Почему у тебя правая часть спины в белых точечках? Как будто сетку рисовали.
— Это я как-то обгорел немного. Пришлось пересаживать кожу…
— А откуда ее брали? С мертвых? — осторожно спросила Габи.
— Да нет, с бедер.
— Что? — удивилась Габи. — Ты шутишь?
— Обычное дело. Берут кожу с одного места и пересаживают на другое.
— А там как же?
— А там немного подтягивают — и все дела, — Клаус улыбнулся. — Не бери в голову, сестричка. Главное, что я жив.
Габи кивнула и, вымыв руки, долго вытирала их полотенцем, думая о чем-то своем.
— Ты долго здесь пробудешь? — спросил Клаус.
— Еще завтра целый день, а потом уеду. На работе завал, управляющий уже два раза звонил…
— Ну так езжай сегодня.
— Нет, — покачала головой Габи. Она подошла к брату и взъерошила ему волосы. — Ой! И на голове шрамы! На тебе живого места нет!
— Есть, только я его тебе не покажу, — засмеялся Клаус и прижал к себе сестру.
— Ой, ну и силен же ты, парень! — Габи пыталась разорвать объятия Клауса, но его руки были словно железные.
Наконец он отпустил сестру, и она села рядом. Немного помолчав, Габи снова спросила:
— Тебе приходилось убивать, Клаус? Брат ответил не сразу. Он пожал плечами, вздохнул и сказал:
— Это война, Габи. Именно за это там и платят деньги… Простым солдатам жалованье, а истребителям еще и наградные за каждую голову.
— А кто такие истребители?
— Это парни, которые от убийства получают такое удовольствие, что оно затмевает чувство всякой опасности. Обычного солдата, который попал в плен, могут обменять, а истребителей не просто убивают — их долго мучают. Однако они психи, и их ничто не пугает. Каждую ночь они уходят за линию фронта, а утром возвращаются с личными жетонами солдат. Некоторые приносят по десятку…
