— Что-то уж больно длинно. Лаки довольно захихикал.
— Вообще-то сейчас я Флинт. Это имя моего деда. Отец был Инин, а мать Ергоссе. Я постоянно меняю эти имена, чтобы сбить с толку своих преследователей, — сообщил Лаки, и его глаза блеснули безумным огнем. Придвинувшись к Клаусу ближе, он горячо зашептал: — Я не только хороший химик, я еще и стратег! — Флинт поднял вверх указательный палец с грязным загнувшимся ногтем. — Я постоянно их всех обманываю… Они убили уже по крайней мере десять человек и всякий раз думали, что это я.
«Сумасшедший какой-то, — подумал Клаус, — неужели они не видели, кого брали…»
— Извини, мне нужно в гальюн, — прервал соседа Ландер и, спустившись на пол, вышел в коридор. В отличие от каюты здесь было прохладнее, и Клаус решил немного постоять, чтобы проветриться. Однако вслед за ним в коридоре появился и Лаки Флинт. Увидев Клауса, он улыбнулся и радостно сообщил:
— Мне тоже надо в гальюн.
— Ну иди.
— А ты, товарищ?
— Я после тебя.
— Нет-нет, ты решил идти туда первым, значит, я подожду.
«Сумасшедший», — утвердился в своем подозрении Клаус и пошел в туалет.
Когда он снова появился в коридоре, Лаки стоял у стены, даже не переменив позы.
— Ну все, иди, — кивнул на туалет Клаус.
— Да ладно, я уже перехотел.
Ландер пожал плечами и вернулся в каюту. В проходе до его плеча дотронулся рабочий, выглядевший вдвое старше Клауса.
— Мистер Ландер, это правда, что вы будете у нас за главного? — спросил он.
— Не знаю… Точно еще ничего не известно…
Клаус вернулся на свою койку, а Лаки Флинт задержался в коридоре, и Ландер слышал, как тот что-то выясняет.
Наконец, неимоверно раскачивая койку и громко сопя, Флинт вполз на свое место и продолжил разговор, словно он и не прерывался.
— Я уже два года от них бегаю. Живу по подвалам и давно забыл, что такое настоящая туалетная бумага.
Клаус промолчал и, закрыв глаза, сделал вид, что дремлет.
— Так, значит, ты, товарищ, именно тот человек, который мне нужен.
— Ты ошибаешься, — не открывая глаз, ответил Клаус.
— Да ты не думай, я тебе хорошо заплачу. Я богат, я астрономически богат, правда, пока потенциально.
— Ты бы лучше сначала постригся.
— Что? — не понял Флинт.
— Я говорю… — Тут Клаус повернулся к соседу и, указывая на его лицо пальцем, продолжил: — Я говорю, тебе нужно привести себя в порядок. Постричься, побриться.
Флинт поскреб когтями свою шевелюру и совершенно серьезно спросил:
— Ты думаешь, стоит?
— Уверен.
В этот момент в каюту вошел кок и громко объявил:
— На завтрак! Все на завтрак!
— А почему на полчаса раньше? — спросили его.
— Чтобы успеть до разгона, а то тарелки с кашей на пол полетят.
— А что такое «разгон»?
— Узнаешь через час.
40
После раннего завтрака Клаус наконец почувствовал некоторую сонливость и решил поспать, однако сытый Лаки Флинт, напротив, ощущал прилив бодрости. Он был настроен на деловой лад, и Ландер понял, что, если он не убьет Флинта прямо сейчас, ему придется опять выслушивать все эти бредни.
— Короче, Флинт, что тебе от меня надо? — напрямую спросил он, когда сосед снова забрался на свою кровать.
— Я хочу, товарищ, чтобы ты стал моим телохранителем.
— Тебе что, угрожает опасность?
— Ну а о чем же я тебе толкую, товарищ? — Лаки опасливо огляделся и продолжил: — Меня ищут, чтобы убить, понимаешь?
— А кому нужно тебя убивать?
— Я же тебе говорил — международная мафия жаждет моей крови… Я для них как кость в горле. Пока я жив, они не могут жить спокойно.
— Да почему же?
— Я прямая угроза их финансовому могуществу
— Короче, Флинт.
— Хорошо, я скажу тебе, — от волнения Лаки побледнел, потом покраснел и наконец его лицо приобрело характерную желтоватую окраску. — Я изобрел лекарство от наркомании, товарищ. Это панацея, полнейшая панацея. Ликвидирует наркотическую зависимость за один-два приема.
— Врешь, — просто сказал Клаус. Его опять стала одолевать сонливость.
— Не вру. Честное слово, не вру.
— Ну так передал бы человечеству свой секрет. Оно было бы тебе благодарно, — сказал Ландер и зевнул.
— Не все так просто, товарищ. Мне никто не верит. Никто, кроме бандитов. Те поверили с полуслова и устроили за мной настоящую охоту, а представители официальных властей считают меня сумасшедшим…
«Правильно делают», — подумал Клаус.
— Сначала они были вроде бы не против, но, когда я заговорил о денежном вознаграждении, меня выгнали, а однажды даже здорово побили.
— Ну так отдай этот секрет бандитам.
— Не могу — у меня принципы, — гордо произнес флинт и отбросил назад свои длинные волосы.
— Принципы это… это… да… — уже сквозь дрему отозвался Клаус.
— Эй, товарищ, не спи. А это правда, что ты воевал?
— Правда.
— Ну и как это, стрелять в живых людей? Это возбуждает?
В этот момент стены корабля задрожали, и Клаус почувствовал, что судно начинает разгон. Низкие тона вибраций стали исчезать, и им на смену пришел монотонный вой турбин, который окончательно разбудил Ландера.
— Пятьдесят узлов даем, — сказал кто-то внизу.
— И так все семь дней? — спросили его.
— Да. И ни одной остановки.
41
День проходил за днем, а флотилия из семи судов все так же неслась на запад, выбирая небольшие глубины, где не было большого волнения. Используя свою скорость, суда обходили грозы и шторма, оставаясь в полосе хорошей погоды.
Пока корабли двигались так быстро, выходить на палубу не разрешалось, и люди прогуливались в продуваемых свежим воздухом коридорах.
Флинт не отставал от Клауса ни на шаг, всячески ему угождая и потчуя своими историями.
— Я еще не рассказывал тебе о моем друге Лергоне, — в очередной раз сообщил Флинт заговорщицким тоном.
— Ну зачем мне знать о Лергоне?
— Ты же мой телохранитель, товарищ. Ты должен знать историю моей жизни.
— Хорошо, рассказывай, только негромко, а я пока буду дремать с закрытыми глазами, — сказал Клаус.
— Но ты будешь меня слушать?
