Транссибирская магистраль нужна была не только Сибири. Витте рассматривал все железные дороги как основной механизм развития всей экономики в целом, и потому Транссиб — несомненно, самый крупный проект — был главным рычагом этого механизма, задуманного новым министром. По сути, речь шла о построении модели государственного капитализма: железнодорожное строительство стимулирует рост металлургии, обеспечивающей производство рельсов и другого оборудования, которое защищают тарифы на импорт, что, в свою очередь, стимулирует рост менее крупных отраслей промышленности. Активизируется вся экономика в целом, особенно в городах, и, как следствие, происходит рост производства и экономический подъем в сельском хозяйстве: «Строительство железных дорог, таким образом, играет роль махового колеса для всей экономики»
.
Железнодорожная отрасль, вне всякого сомнения, являлась крупнейшей в стране, на рубеже XIX и XX веков в ней было занято 400 000 человек. Витте довольно лирично высказывался о значении железной дороги, видя в ней фактор не только экономического, но и культурного развития: «Железная дорога, как дрожжи, которые создают брожение культуры среди населения. Даже если она встречает на своем пути абсолютно диких людей, она их быстро поднимает на уровень, необходимый для своей работы»
. Витте считал экономическое благосостояние залогом стабильности и долгосрочного будущего России и рассматривал железные дороги в качестве мощного катализатора экономического роста. Монархию, которую он горячо поддерживал и над которой, как он видел, нависла угроза, могло спасти только экономическое процветание России. В то время, как в Европе сначала появились фабрики, а затем развилась инфраструктура в виде железных дорог, в России ситуация складывалась по-другому
[63]. Железные дороги стали стимулом к развитию тяжелой промышленности — превосходная экономическая модель.
Исходя из всего вышесказанного, Витте считал развитие железных дорог залогом экономического успеха, и сибирская магистраль, несомненно, самая большая и протяженная, являлась важнейшим элементом сети, которая должна была охватить всю Россию. По мнению Витте, Транссиб «не только удовлетворял очевидные политические потребности государства, но также служил основанием для благоговения и восхищения, как дома, так и за границей»
. Больше всего Витте жаждал продемонстрировать, что Россия ни в чем не уступала великим европейским державам и могла, наконец, соперничать с ними. Одним словом, это было «стремление удовлетворить самолюбие своей страны»
. Витте рекламировал железную дорогу иностранным лидерам, во-первых, с целью продемонстрировать ее будущий коммерческий потенциал, а во-вторых, чтобы показать, что Россия не уступает на данном поприще своим европейским партнерам, а возможно, даже превосходит их.
Однако строительство дороги стало возможным не только благодаря влиянию Витте. Как министр финансов, он много сделал для стабилизации и роста российской экономики и во многих отношениях способствовал превращению России в промышленно развитую державу. Он восстановил доверие к рублю, привязав его к золоту, что позволило стране получить крупные внешние займы, стимулирующие рост экономики. Он содействовал задержавшейся индустриализации, осуществляя поддержку производства путем снижения тарифов на ввозимое из-за рубежа оборудование и одновременного повышения тарифных барьеров для отечественных товаров с целью защиты зарождающейся российской промышленности. Кроме того, что любопытно, он ввел государственную монополию на спиртные напитки, официальной целью которой являлась борьба с пьянством, но, как оказалось, приведшую к существенному увеличению поступлений в бюджет, что помогло сведению баланса. Предпринимаемые им экономические шаги были настолько успешными, что к 1890-м годам среднегодовой рост экономики составил 8% — пускай и от изначально низкого уровня, — что намного выше, чем в других европейских государствах того времени. Без этого роста Транссибирская магистраль так и осталась бы несбыточной мечтой.
Витте был недалек от истины, когда говорил, что проект строительства Транссиба «займет одно из первых мест в перечне самых важных начинаний XIX столетия, не только в нашей стране, но и во всем мире»
. Как и несколько нескромное высказывание: «Не будет преувеличением сказать, что грандиозный проект по строительству Великой Сибирской железной дороги был осуществлен благодаря моим стараниям, естественно, при поддержке сначала императора Александра III, а затем Николая II»
. На самом деле в то время в России, пожалуй, не было более подходящей кандидатуры для управления проектом, чем Витте с его опытом работы в сфере железных дорог и в правительстве.
Скупость Вышнеградского и его сопротивление строительству означали, что Витте понадобятся все имеющиеся у него в запасе средства, чтобы преодолеть все преграды и добиться финансирования и затем строительства линии. Учитывая ситуацию, сложившуюся на момент, когда Витте возглавил Министерство финансов, складывалось впечатление, что проект так и будет затягиваться годами. Правда, в 1891 году работы было начались, но очень быстро вновь прекратились. В первую очередь, конечно, не хватало денег. До сегодняшнего дня до конца точно не известно, как именно и за счет чего осуществлялось финансирование Транссиба, поскольку государственная экономика основывалась на системе так называемой «единой кассы». Другими словами, все доходы, включая займы, складывались, и поэтому сейчас трудно установить, из каких именно фондов оплачивалось строительство линии. Предпринимая шаги по стабилизации экономики, Витте преуспел в получении иностранных займов, особенно от Франции, и здесь он явно прибегал к хитрости — известной современному читателю, — утверждая, что государственная экономика была убыточной, тогда как на самом деле дело обстояло ровно наоборот. Железная дорога, по словам Стивена Маркса, «финансировалась за счет излишков обычного бюджета, которые, предположительно, образовывались благодаря “созданию благоприятных условий для его исполнения” в 1894 году и в последующие годы»
. Но одновременно этот автор намекает, что истинное положение дел скрывалось за завесой тайны, которую уже вряд ли удастся когда-нибудь открыть.
Однако деньги были не единственной и, возможно, даже не главной проблемой. Почти сразу же после того, как Витте занял пост министра финансов, он приступил к созданию структуры, которая позволила бы ему осуществить проект, подобный Транссибу. Витте подготовил документ, где предлагал начать осуществление проекта с создания влиятельного комитета, который взял бы на себя функции по обеспечению руководства и контроля за строительством. На деле этот комитет должен был иметь более широкие полномочия, касающиеся не только железной дороги, но и других аспектов освоения Сибири, таких, как переселение и планировка городов, неизбежно возникающих с появлением линии.
Предшественник Витте, Гюбеннет, еще ранее высказывал идею о создании «специального центрального управляющего органа». Но именно Витте добился того, чтобы такой комитет стал действительно влиятельной организацией, способной день за днем развеивать все сомнения, высказываемые противниками проекта. Витте предпринял ловкий ход, предложив назначить председателем комитета наследника престола, великого князя Николая, который уже принимал участие в реализации проекта и которому суждено было стать последним русским царем. Когда царь Александр III впервые дал добро на строительство Транссиба, цесаревич совершал кругосветное путешествие, направляясь через Грецию и Египет в Индию и Японию. У царя родилась удачная мысль привлечь сына к церемонии открытия строительства магистрали на ее восточном конце, во Владивостоке — блестящий рекламный ход. Поэтому в марте 1891 года он написал цесаревичу в той высокопарной манере, с неуместными заглавными буквами и длинными предложениями, в которой обычно велась переписка между особами царской крови:
