Через минуту он был в ангаре, возле их дверей. Постучав, он открыл как правило не запиравшуюся дверь. Оба парня дрыхли в первой комнате, один на диване, второй на стопке матрасов. В первой комнате, кроме пары верстаков, тисков, работающего холодильника низкого стола и табуретов находились разного рода конструкции, для работы с артефактами, покрашенные видимо недавно кисточками в веселые желтые, оранжевые, голубые цвета. От стука двери парни проснулись. Худой, спавший на матрасах, утопая в продавленных его телом яме приподнял голову. Матрасы он предпочитал по причине того что диван был для него слишком короток. Рванный, не открывая глаз спустил ноги с дивана вниз, нащупывая разбитые ботинки, заменяющие ему тапки, повесив голову на грудь, встал и как будто не открывая глаза пошел к умывальнику — мойдодыру, где только ополоснув лицо открыл глаза.
— О, Якорь, здорово, — поприветствовал он.
— Привет шеф, — вторил ему Худой.
Худой уже стоял рядом и как только умывальник освободился засунул голову под клапан и приподнял его затылком. Якорь никогда не заходивший с утра к ним в жилище — рабочее помещение, с интересом смотрел на процедуры. Тем не менее, присев на табурет, возле стола, высота которого была чуть выше колен, а расстеленная на нем клеенка была не раз порезана ножом, сейчас была посыпана колючими хлебными крошками, он терпеливо дождался когда изобретатели полностью придут в себя. Наконец они закончили утренний туалет и сели напротив, достав из холодильника по жестяной банке колы. Отпив по глотку они поставили баночки на стол и выжидающе уставились на Якоря, мол «чего приперся?».
— Сколько «мух» осталось? — напрямую спросил он.
Парни переглянулись, Рваный встал и пошел в соседнюю комнату откуда вынес наполненный на треть небольшой вещевой мешок. Развязав его, он высыпал содержимое на стол. Сборные артефакты примерно одинакового размера, приятно отсвечивали солнечным светом, поступающим сюда через прорезанные и застекленные небольшие окошки.
— До трех ночи собирали, — сказал Худой, отпив из банки.
— Ага, — подтвердил его напарник.
— Ну давай считать, что-ли… — сел удобнее Якорь.
Спрашивать почему соврали он не стал, в конце-то концов они врали не ему. Никакой дурак не будет отдавать весь стратегический запас. К тому же фамилия Рваного была Хлебко, и он умел соображать на эти темы. Талантливые парни сделали все как надо, не подставив Якоря перед неизвестными им людьми. В три пары рук они быстро пересчитали артефакты, пятьдесят восемь штук. Само собой у них есть еще десятка два, но пока в них нет необходимости, Якорю они ни к чему, парни в любом случае не обманут его и Свободу, если припрет.
— Так, это я забираю, пусть у меня хранятся. Вам причитается с проданного, зайдете ко мне, поговорим. Все, бывайте парни, — попрощался сталкер вставая с мешком в руках.
— Мы завтра зайдем, — сказал Рваный уже в спину.
— Послезавтра, — крикнул уже в закрывающуюся дверь Худой.
Якорь хмыкнул, закрывая дверь. Эти двое были наверное самыми богатыми людьми среди сталкеров. Их талант, который создавал из артефактов прорывные сборки, приносил им лично и группировке кучу дивидендов. Когда Якорь, как лидер Свободы получил доступ ко всем счетам сталкеров, он с удивлением смотрел на солидные куски денежных переводов на счета парней. Они уже обеспечили себе веселую жизнь, но их как и всех сталкеров, поживших в Зоне гораздо больше года, уже не сильно прельщала Большая Земля, ее прелести и соблазны. Гораздо полнее и насыщеннее была жизнь в Зоне, среди пахнущего порохом оружия, шелестящих, потрескивающих и угрожающих аномалий, воющих кровососов и слепых псов, а так же крепких сталкеров, рассказывающих быль и небыль о Зоне, приносящих в контейнерах или за пазухой редкие артефакты, а на плечах холодок ужаса и клочок серого тумана Зоны.
* * *
Копачи превратились в мощный форт пост по меркам Зоны. Заградительные минные поля, глубокие рукотворные ямы, датчики делающие крайне сложным незаметное приближение кого бы то ни было, колючая проволока с пропущенным по ней низким напряжением, включающем сигнальную лампу при разрыве контура, передвижные самораскладывающиеся осветительные мачты, стоящие замаскированными. Такой небольшой по размерам участок вполне по силам было оснастить всем необходимым силами группировки Свободы и частично Воскресших. Сами Копачи обзавелись новыми крепкими, приземистыми срубами, заменив некоторые разрушенные домики, если в них не было аномалий. Зона, конечно, могла подселить в них новые, но что-то подсказывало сталкерам, что этого не произойдет, по крайней мере, пока они не воюют с ней.
Воскресшие, пока еще в небольшом количестве, как муравьи трудились внутри доставшейся им огромной подземной лаборатории. Двустворчатые, тяжелые, крашенные в черное ворота с гербом СССР все чаще открывались с внутренней стороны и из нее появлялся пришедший в разумное состояние, заштопанный некровирусом мертвец, выходящий в Зону как правило за найденными собратьями, о которых сообщали вольные сталкеры или сталкеры Свободы. Вообще, к изорванным в хлам, покрытым трупными пятнами и отвратительными, белесыми, грубыми наростами вируса, тянущим руки мертвецам, в Зоне стали относиться с сочувствием. Сталкеры оставляли им еду, понимая, что не сегодня, завтра на их месте может оказаться любой из них, а после списка оглашенных Якорем, некоторые точно знали что их ждет. Вот именно эти сталкеры, а также некоторые другие, подозревающие сами себя в заражении теперь растянувшись длинной прерывистой лентой в количестве по два-три, иногда по одному человеку подходили с Армейских на Копачи. Те кто не видел как изменились Копачи, удивленно присвистывали, осматривая крепкое хозяйство и проникаясь еще большим уважением к возросшей силе группировки.
Сталкеры по хорошо известной тропе Армейские Склады — Копачи, меченной, перемеченной, практически пешеходной магистрали в условиях Зоны были на месте ближе к вечеру. Они собирались, ждали отстающих, курили, переговаривались, собирались с духом, недалеко от оврага в котором находилась первая дверь с узким коридором. Дожидались остальных, потому что было боязно. Хоть Якорь и сказал что у них торговые отношения, но сейчас на трезвую голову убедить себя в действительной необходимости лезть под землю на встречу с зомби, с этими поднятыми вирусом и Зоной мертвецами, со своим будущим, было сложно. Наконец вроде как все желающие, коих было почти три десятка собрались. Местные бойцы Свободы посмеиваясь смотрели на них. Им на ПДА также пришла информация, но они в силу того, что не напивались здесь как в баре и вообще достаточно серьезно относились к порядку на Копачах не дошли до такой степени, чтобы уже сейчас бронировать себе места… хотя кое-кто из них наверняка уже подумывал.
Первым пошел Жук. Здоровенный свободовец. Перекрестившись, он открыл дверь и выдохнув пошел по узкому темному коридору. За ним последовали остальные. Места в узком коридоре было немного, а людей, двинувшихся внутрь больше чем рассчитывалось при построении этого прохода. Добравшись до расширения коридора, упирающегося в высокую железную дверь с гербом Жук остановился. Сталкеры идущие сзади тоже, на них напирали другие, а за другими следующие, вытягивая шею и с любопытством и опасением глядя на ворота, в свете налобных фонарей больше похожими на ворота в ад. Взяв на себя роль парламентера Жук постучал в воротину. Как и следовало ожидать ничего не произошло. Сталкеры сзади, переговаривающиеся, шепчущиеся и настороженные создавали шум, из-за которого невозможно было расслышать что происходит за воротами.
