Я тихо сползла со стула и стала собирать разбросанную одежду. Продолжая слушать, Эдвард внимательно следил за мной. Его лицо посветлело при взгляде на алые кружевные бюстгальтер и трусики — подарок, который я сделала ему на Рождество. Я натянула длинный хлопчатобумажный свитер и черные трикотажные легинсы. Он нахмурился.
— Буду завтра, — отрывисто бросил он в трубку и дал отбой. Затем повернулся ко мне. — Раздевайся обратно. Мы еще не закончили. Ты выигрываешь.
Он попытался обнять меня, но я вывернулась из его рук:
— Ты едешь в Лондон?
— Срывается сделка ценой в миллиарды. Я уезжаю рано утром.
— В первый день нового года?
— Мой кузен пытается сорвать ее. Когда я решу проблему со сделкой, я соберу акционеров и потребую выкинуть его к черту…
— Что?
— Всего лишь из совета директоров, — улыбнулся Эдвард. — Не считай меня чудовищем. У Руперта есть жена и детишки, с которыми он практически не видится. Избавившись от директорских обязанностей, он сможет больше времени проводить с семьей…
— Ты и сам мог бы от них избавиться, — проговорила я.
— Но у меня нет семьи. — Он чмокнул меня в нос. — Мне нельзя доверить даже цветок в горшке.
— Это неправда.
— Увы, правда.
— А как же Цезарь?
— Миссис Макуиттер возвращается завтра. Она позаботится о нем. А мне надо ехать.
— Ясно… — Я всеми силами старалась удержаться и не броситься с рыданиями к нему в объятия. — Значит, мне пора собирать вещи.
— Конечно, — рассеянно сказал он. О боже! Я, конечно, не думала, что наше расставание разобьет ему сердце, но все же, после этих дней вместе я надеялась, что кое-что значу для него…
Ну и дура!
— Отлично. — Я попыталась улыбнуться. — Посмотрю, когда ближайший рейс на Лос-Анджелес. Говард как раз предложил мне сняться в массовке. Наверное, это забавно — быть зомби. Говорят, в Нью-Мехико очень красиво…
— Ты о чем? — Эдвард взглянул на меня.
— Завтра ты отправляешься в Лондон. Значит, мне нет смысла оставаться здесь.
— Разумеется.
— Тогда нам пора прощаться. — Я изо всех сил старалась казаться спокойной.
Его брови поползли вверх.
— Ты бросаешь меня?
— Ты же сам сказал, что мне незачем оставаться!
— Тебе незачем оставаться в Пенрит-Холле, — терпеливо объяснил он. — Ты едешь со мной в Лондон.
Я смотрела на него, не в силах уразуметь смысл его слов:
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? В Лондон?
— Да, в Лондон.
— А что я там буду делать? — спросила я, с трудом скрывая радостное облегчение, охватившее меня при этих словах.
— Могу опять нанять тебя в качестве физиотерапевта, — предложил он.
— Это смешно. Тебе уже не нужен физиотерапевт.
— Тогда будешь моей любовницей на полную ставку.
— Значит, я буду жить в Лондоне, чтобы проводить с тобой время в постели?
— Считай это отпуском.
— Но у тебя-то не будет отпуска! Ты все время будешь занят на работе.
— По ночам я свободен. — Он озорно ухмыльнулся. — Буду твоим мальчиком для развлечений. Можешь развлекаться со мной всю ночь. — Он подошел ближе. — Как раз то, что ты во мне любишь, а?
«Я люблю в тебе все!» — хотелось крикнуть мне. Но это было последнее, что Эдвард хотел бы услышать.
По нашему соглашению нас связывал лишь секс, и не более. Я смотрела на него, освещенного пляшущим пламенем камина, все еще в одних спортивных шортах. Мощный торс, накачанные бицепсы, мускулистые бедра… Секса вполне достаточно, сказала я себе.
— Диана? — Он вопросительно смотрел на меня. Я вспомнила, что так и не ответила ему.
— Конечно, это мне нравится больше всего. — Я покачала головой. — Что еще в тебе может привлекать?
— Бессердечная женщина, — вздохнул он, подходя ближе. Уткнувшись в меня лицом, он положил руки мне на грудь. Соски тотчас напряглись, явственно проглядывая под тканью легкого хлопчатобумажного свитера и тонким кружевом бюстгальтера.
— Позвольте обслужить вас, миледи, — шепнул он.
Встав на колени, Эдвард прильнул губами к одному из сосков. Свободной рукой он накрыл вторую грудь, а мгновение спустя стал ласкать ее ртом. Свитер исчез в мгновение ока, за ним последовал бюстгальтер. С удовлетворенным рыком он прикоснулся губами к моей обнаженной коже. Я закрыла глаза, бессильно откинув голову. Его губы были горячими и мягкими — шелк и сталь. Я дрожала от желания — как и в первый раз, когда он прикоснулся ко мне. Как будто мы не занимались любовью четырежды в день, каждый день, все эти десять дней.
— Значит, договорились? — пробормотал он и, поднявшись, подхватил меня на руки. — Ты едешь со мной в Лондон.
— Я не могу ехать… только как твоя секс-игрушка, — тихо проговорила я. Мое глупое сердце трепетало, ожидая от него уверений в том, что я значу для него гораздо больше…
— Я знаю. — Эдвард неожиданно улыбнулся. — Лондон — театральная столица. Будешь жить в моем доме и ходить на прослушивания.
— Прослушивания? — Мой голос дрогнул от страха.
— Отлично! — Он провел рукой по моей спине, поцеловал в щеку, в шею. — Днем будешь ловить свою мечту. А ночью будешь моей!
Взяв мое лицо в ладони, он поцеловал меня. Поцелуй был горячим, требовательным. Я ответила на него с безоглядной страстью, стараясь забыть о невзгодах, тревоживших душу.
Я не могу оставить его. Не могу, пока у меня есть возможность еще немного побыть в этом ярком мире страсти и желания. Я хочу быть смелой женщиной, надевающей для своего любовника алое кружевное белье и разгуливающей по дому нагишом. Я не готова вернуться и вновь стать серой мышкой. Я хочу быть с ним, в его объятиях, хочу, чтобы мы по-прежнему то дружески поддразнивали друг руга, то горели в пламени страсти. Я вспомнила встретившееся мне когда-то определение любви — «дружба в огне»…
Мои глаза распахнулись.
Нет! Я думаю об Эдварде. Он мне нравится. Но это не любовь.
Не должно быть любовью.
Он просто мне нравится, твердо сказала я себе. Нам хорошо вместе. Что ж в этом такого?
— Ладно, — спокойно проговорила я. — Я еду в Лондон.
— Отлично. — Эдвард улыбнулся с таким выражением, будто и не сомневался, что сможет уговорить меня. Затем он уложил меня на стол, быстро раздел, и мы занялись любовью.
На следующее утро, с первыми лучами солнца, в дорогой машине Эдварда, вместе с остальным его имуществом, я направлялась к цивилизации.
Глава 5
— Неважно выглядишь. — Тщательно накрашенная девушка, сидевшая на соседнем стуле, с беспокойством смотрела на меня.
