— Я не его дама, — пробормотала я.
— Тогда кто же? — поинтересовалась Виктория.
— Его… его физиотерапевт.
Все трое расхохотались.
— Значит, теперь это так называется? — глубокомысленно изрек один из мужчин.
— Это правда! — По крайней мере, это было правдой. — В сентябре Эдвард попал в аварию…
— Точно. — На запястье Виктории тихо звякнули усыпанные бриллиантами браслеты. — И тебя это не беспокоит?
— Что именно?
— Эта авария, — вздохнула Виктория. — Он так любил ту горничную, американку. — Она презрительно посмотрела на меня. — Кстати, ты на нее очень похожа. Она забеременела, и он заставил ее уйти с работы. Целый год таскал за собой по всему свету. Но когда отец ребенка согласился жениться на ней, она тут же бросила Эдварда.
— Он был испанским герцогом, — добавил ее приятель.
— Эдвард пытался заставить ее бежать, бросив мужа и ребенка, — продолжала Виктория. — К счастью, машина врезалась в гору. Но если бы герцог и герцогиня Алказарские выдвинули против него обвинения, Эдвард гнил бы в тюрьме. Где ему и место. Директором должен быть Руперт!
— Я знаю об этом, — холодно ответила я. — Но, что бы ни натворил Эдвард, он все равно достоин руководить «Сен-Сир Глобал». По крайней мере, он, в отличие от Руперта, не пытался сорвать сделку на много миллиардов! Он стоит двух таких, как ваш муж!
Глаза Виктории угрожающе блеснули.
— Ваша преданность достойна восхищения. Но позвольте дать вам дружеский совет. Я понимаю, Эдвард чертовски привлекателен. Когда я познакомилась с ним, я была готова на все, чтобы забраться к нему в постель. — Виктория поджала губы. — К счастью, я встретила Руперта до того, как успела натворить что-нибудь ужасное.
— К чему вы это все?..
Виктория усмехнулась:
— Эдвард — погибель для женщины. Он использует ее тело, разобьет ее сердце — и тут же вышвырнет за ненадобностью. Давно вы вместе? Два месяца? Три? В любом случае вы — уже отработанный материал. — Она сунула мне в руку визитную карточку. — Позвоните, когда захотите поплакать у кого-нибудь на плече.
И она величественно удалилась в сопровождении своей свиты.
Ничего не видя перед собой, я отошла от стола, неловко натолкнувшись по пути на стену, — и тут увидела, что позади меня стоит Эдвард. Интересно, давно ли?
— Веселишься? — спросил он, со странным выражением глядя на меня.
— Нет, — выдавила я.
— Выпей шампанского — станет лучше.
— Не хочу. — Я взглянула на Эдварда. Наверное, он как раз размышляет, как удобнее покончить с нашими отношениями.
— Я хочу домой, — со слезами в голосе сказала я.
Вокруг шумел праздник. Но, взглянув в мои страдающие глаза, Эдвард мягко произнес:
— Хорошо.
Мы вышли из дома. Машина уже ждала у подъезда.
Мы вошли в темный и тихий дом, и я сразу же направилась к лестнице. Но Эдвард остановил меня:
— Я не успел сказать тебе… Сегодня ты выглядела сногсшибательно. Ты была самой красивой в этом зале. Я был рад, что ты решила уйти: эти типы так беззастенчиво с тобой заигрывали, что я уж думал, мне придется разобраться с ними по-мужски.
— Заигрывали? — недоуменно откликнулась я. Я не заметила ничего подобного: мне казалось, я всю дорогу цеплялась за руку Эдварда и глупо молчала.
— Ты способна вызвать желание у любого мужчины. — Он провел пальцами по моей щеке, затем по шее. — Ты — самая соблазнительная женщина в мире!
— Соблазнительнее той, которую ты любил в Испании? — Я сама не поняла, как у меня вырвались эти слова.
Рука Эдварда замерла. Он посмотрел мне прямо в глаза:
— Почему ты спрашиваешь?
— Виктория сказала, что ты целый год заботился о ней, помогал ей, когда она забеременела. Потом она вышла замуж за другого, но ты все равно любил ее и не хотел отпускать. Ты был готов умереть за нее… — Я замолчала.
— И что?
Он явно не считал нужным объяснять мне что бы то ни было. Мое сердце словно заледенело. Собравшись с духом, я спросила:
— А правда… что я на нее похожа?
Эдвард нахмурился:
— Это Виктория тебе сказала?
— Да.
— Ткнула пальцем в небо. — Его губы искривились в горькой усмешке. — Она никогда не видела Лину. Но она не угадала. Ты ни капли на нее не похожа.
Я вздрогнула. Лина. Значит, так ее звали.
— Почему ты так любил ее?
Эдвард сузил глаза:
— Почему ты так расспрашиваешь?
— Потому что…
Я замерла.
Просто мне надо было понять, что такого особенного было в той женщине, что он сумел так полюбить ее? Что привлекло его? Красота? Ум? Звук ее голоса? Запах ее духов? Ведь я жаждала от него такой же любви. Хотела, чтобы он захотел остаться со мной. Жить со мной. Растить ребенка.
Я любила его и хотела взаимности.
Я любила его — отчаянно и глупо.
— Диана?..
Я перевела дух:
— Просто интересно. — Я слабо улыбнулась. — После рассказа Виктории… Что в Лине было такого особенного?
— Особенного? — Глаза Эдварда были скрыты тенью. — Ничего особенного. Самая обыкновенная… Но она всегда казалась такой беспомощной… Делала вид, что я — единственный, кто может спасти ее. Стать ее героем. — Его жестокие чувственные губы скривила усмешка. — Именно я. Смешно, наверное. Но я почти поверил в это. Заботился о ней много месяцев, ничего не требуя взамен. Пока она не бросила меня ради негодяя испанца, который предал ее.
— Значит, дело в беспомощности? — И я могла бы быть беспомощной, подумала я. Именно так я себя и ощущала сейчас, глядя на Эдварда и понимая, что ничем не смогу заставить его полюбить меня и нашего будущего ребенка.
— Я думал, что сумел заслужить ее. — Он пожал плечами. — Заработать ее любовь.
— Любовь нельзя заработать, — возразила я. — Так не бывает.
Эдвард хрипло рассмеялся:
— Так много женщин говорили мне: «Я люблю тебя!»
— Правда? — прошептала я. Мне этих слов не говорил никто. Даже родные.
— Но слова стоят дешево. Женщины произносят их после нескольких часов постельного знакомства, ничего не зная обо мне. Это только ловушка, в которую они пытаются поймать меня, чтобы заполучить в собственность. — Он криво ухмыльнулся. — Но я всегда считал, что любовь — это действия, а не слова. Думал, что, полюбив, не буду тратить время на слова, а докажу чувства делом. Буду заботиться о ней, ставить ее желания выше своих… вложу всю душу в то, чтобы она была счастлива. — Он издевательски засмеялся. — Но подобной любви со мной так и не случилось. Так что я бросил поиски. И с тех пор стал куда счастливее.
