– У меня в рюкзаке есть бинты, – сказал парень.
Он протянул девушке длинную полоску белой ткани, которая была скатана в валик.
«Странное название – бинт», – таких слов Приш раньше не слышал.
Девушка перевязала парня.
– Это откуда? – спросила она про шрамы, пока парень одевался. – Ритуал? На мужество? В пустыне местные племена проводят такие испытания среди юношей.
Тот достал из мешка какие-то белые кружочки и проглотил их.
– Нет, – ответил он, – там раньше росли крылья.
Приш раньше никогда не видел ангелов. И этот парень никак на них не походил. Одежда странная: брюки из непонятной материи, темно-синие и очень плотные, куртка из скользкой ткани, ботинки не из мягкой кожи, а грубые – подобных в Темногорье не шьют. А вот внешность обычная. Разве ангелы такими бывают?
Он так и спросил. Парень сначала не понял, а затем ответил:
– Ангелов не существует, это же сказки для детей. А я поэт. Точнее, был им.
И замолчал. Приш не стал лезть с вопросами: ясно, что парню не до этого. Тот прикрыл глаза и вроде как задремал. Но надо же узнать, как его зовут. Да и девушку тоже. Раз им всем вместе идти до радуги.
– Меня зовут Приш, – представился он. – Я живу… Жил, – поправился Приш, – в Яблоневой долине. И хочу вернуться домой.
Первой откликнулась девушка:
– Мое имя Мёнгере.
Больше она ничего не проронила. Парень, казалось, уже спал. Но вдруг его ресницы дрогнули, и он произнес:
– А я Глеб.
Глава двенадцатая. Вязанка хвороста
Поэту нездоровилось. Таблетки, которые тот пил, помогали мало. К тому же стремительно темнело, поэтому пришлось соорудить временный лагерь. Глеб достал из своего мешка, который он называл рюкзаком, удивительный нож: тот раскладывался и состоял из нескольких лезвий. Имелась даже пилка, которой можно было отпилить сучья. А вот топорика, к сожалению, ни у кого не было. Впрочем, как и еды. Лишь у поэта нашлась пара бутылок воды, тушенка, копченая колбаса и хлеб. Приш с любопытством разглядывал продукты, заодно запоминая незнакомые слова: похоже, Глеб был из другого мира. Про Мёнгере он бы не сказал так уверенно. Хотя она тоже выглядела необычно, по мнению Приша, но Темногорье большое.
А Глеб про Темногорье ничего не слышал. Пожал плечами и всё. Но толку от него сейчас ноль: трясется так, что всё тело ходуном ходит. И накинуть нечего: Приш сам в легкой куртке. Хорошо, что не снял, когда в комнату поднялся. Да и вообще, оплошал – ничего с собой не взял. Как ребенок. Мёнгере тоже легко одета: полотняные штаны, длинное платье с разрезами по бокам до бедер и платок на голове. А уже осень, ночи прохладные. Нужен костер.
Он и Мёнгере отправились за хворостом: сухое дерево лучше горит. Лисичка, которую девушка называла Хухэ, с ними. Набрали не быстро: девушка сначала не понимала, что она тоже должна таскать сучья. Такое ощущение, что никогда не работала, Приш даже ощутил скрытое раздражение. Достались же попутчики: один болеет, вторая неумеха. И главное, то слова от нее не добьешься, а то, когда он попытался ею руководить, сразу отбрила: «Не бери на себя больше, чем сможешь унести». И таким холодом повеяло, что не по себе стало: кто она такая? Еще и Хухэ раздраженно затявкал: мол, его хозяйку обидели.
Пришлось объяснять доходчиво, что он один не справится. Только это ее и расшевелило. Тем более ей тоже ночью греться надо – замерзнет в своей одежке. Затем притащили небольшое поваленное дерево – сидеть на нем. Летом на земле спать нормально, к тому же можно нарвать папоротников или лопухов на подстилку, поздней осенью сойдут опавшие листья, если дождя не было. А сейчас нет ничего. Какие-то они незадачливые путники, при себе даже огнива нет. Хорошо, у Глеба нашлись палочки, которые он называет спичками – удобное приспособление.
Сначала загорелись мох и тонкая береста, затем пламя охватило хворост. Приш накопал корней лопуха и запек в костре – есть можно. Тем более с колбасой. Очень вкусная оказалась еда, хотя и сухая. Утром они грибов поищут, наверняка есть. А сейчас уже темень. Хоть бы веток хватило до утра, а то придется дрожать вместе с остальными. А спать хочется. Несмотря ни на что. Во что он ввязался? А если они не дойдут до радуги? Тогда… Тогда Приш никогда не увидит родителей. И конец. Дурак он. Приш украдкой развернул записку Алисы: только это и держит, не дает разнюниться как девчонка. Он всё сделает, чтобы вернуться!
Уселись на бревне, как куры на насесте. Радует, что костер жаркий, согрелись. Хухэ рядом в клубок свернулся. Ему хорошо – шкура греет. Глеб тоже задремал. И как-то вышло, что его голова на плече Мёнгере оказалась. А та ничего, сидит прямо, словно у нее вместо позвоночника палка вставлена. Любой позавидует такой осанке. А потом и Приша сморило. Уткнулся щекой в коленки, руки под голову сложил, так и вырубился.
Утром спохватился, а костер не погас. Видимо, Мёнгере хворост подбрасывала. Поэт за ночь с бревна сполз – неудобно на нем спать. А она так и сидит, не шелохнется. Приш шепнул: «Спасибо», а Мёнгере только кивнула. Потом всё же добавила: «Здесь страшно». Приш пожал плечами: лес как лес. Сосен много, но ели тоже растут. И лиственных деревьев полно: ольхи и орешника. Такой лес смешанным называется. В сосновом бору видимость хорошая, а здесь сплошные заросли. Что ее так смутило? Понятно, что звери могут быть, но они к костру не сунутся. А может, Мёнгере и в лесу никогда не была? Приш не выдержал:
– Ты откуда?
Девушка рассеяно окинула кусты и деревья взглядом и невпопад ответила:
– Здесь сороки водятся?
Приш от удивления не сразу ответил:
– Конечно.
– Всегда мечтала увидеть. У нас есть сказка про эту птицу, а живой ее никто не видел.
Она немного помолчала, а затем добавила:
– Я из Алтанхота, Золотого города. Это на Черном побережье.
Она неспешно рассказывала, а Приш слушал с открытым ртом. На самом деле Мёнгере совсем не простая девушка – она царица. А они бывшими не бывают.
– Они выбрали моя сестру, а меня изгнали, – закончила она.
– Поэтому ты и прячешь лицо? – спросил Глеб.
Оказалось, он уже проснулся. Мёнгере промолчала.
– И мазь для заживления ран, – продолжал поэт. – Что у тебя с лицом?
Пришу хотелось его одернуть: ну что привязался к человеку?
Мёнгере с достоинством сняла платок: обе щеки были расчерчены шрамами. На них уже образовалась побуревшая корка. Но в глаза бросилось не только это. А еще то, что Мёнгере чуть старше Приша и очень красивая. Прямо как принцесса из книги сказок. Приш и не знал, что такие существуют в жизни. Если бы не Алиса, он бы, наверное, сразу влюбился.
– Сволочи, – выругался Глеб и добавил еще несколько слов, за которые бы Приш схлопотал по ушам.
