– Да она бездарность, – частенько убеждала она друзей, – за нее Мастер и сочинял. Тоже мне, муза! Это другим словом называется.
Глеб в такие моменты отмалчивался.
В их класс Аврора Сияющая пришла в начале учебного года. Глеб принял ее за новенькую и ошибся: она оказалась преподавательницей.
– Ей уже под тридцатник, – насмешливо щурилась Скарлетт. – Наш Поэт втрескался в старуху.
Глеб всё понимал, страдал, но ничего с собой поделать не мог. Высокая, стройная («Кожа до кости», – ехидничала Скарлетт) Аврора казалась Глебу идеальной музой. Одни ее глаза чего стоили: огромные и беззащитные. Глеб мечтал доказать ей, что способен защитить ото всего. Жаль, что Дон Кихот сейчас не в тренде. Глебу иногда хотелось отправиться на подвиги во имя любимой и даже сразить парочку ветряных мельниц.
А вот стихи в ее честь не писались. Глеб пытался, но ничего путного не выходило. У Авроры были прелестные зубки: белые и ровные. Глеб часто сравнивал их с жемчугом. Но не напишешь же такую пошлость? Избито до невозможности. А искать другое сравнение глупо, получается вымученно. Скарлетт часто докапывалась:
– Что ты в ней нашел? Она же на куклу Барби похожа.
Глеб не находил слов. А может, Скарлетт права и он любит не Аврору, а те чувства, которые она в нем вызывает?
А мама так и не перезвонила…
Глава семнадцатая. Переводные экзамены
Перед переводными экзаменами их огорошили: председателем комиссии назначен человек со стороны. Глебу это было глубоко безразлично, но школа стояла на ушах. Особенно преподаватели с факультета критики. Скарлетт раздобыла информацию о новоприбывшем и с гневом вещала:
– Да он ноль без палочки! Ни одной изданной книги, всё за свой счет.
Глеб отмахнулся: и с талантливыми поэтами такое случается, это не показатель.
– Да ты послушай! – Скарлетт закатила глаза и продекламировала:
Люблю зимой я в бане
Валяться на диване.
Ведь очень жарко в доме,
Где крыша из соломы.
Лис не выдержал и расхохотался в голос.
– Что это за бред? – Глеб удивился.
– Да у него все стихи такие, вчера в интернете лазила, искала, что это за чудо к нам направили.
– Ну, может, он в чужих хорошо разбирается? – предположила великодушная Джейн.
– Как я, – подхватил Лис.
– Кстати, – Скарлетт прищурилась, – я тут читала стихи, которые ты Джейн посвятил. И… – она выдержала паузу, – это очень хорошо. Мне нравится.
Глеб почувствовал досаду: почему друг ему ничего не сказал? Не доверяет?
– Извини, – Лис повернулся к Глебу, – но я не знал, как ты воспримешь. А это слишком…
Глеб понял: все привыкли, что Лис пишет так себе. И, видимо, когда тот написал что-то стоящее, просто побоялся, что друг не оценит.
– Забили, – ответил он. – Когда решишься, тогда покажешь.
– Могу сейчас, – неожиданно предложил тот.
Глеб пожал плечами: почему-то эта ситуация его задевала.
– Давай.
Лис откашлялся, откинул волосы назад, входя в образ, и неожиданно выдал:
По капле хладнокровия
Твой отмеряет взгляд.
Любовь сильнее морфия,
Поэты говорят.
А ночью всё инаково:
Толкаешь парапет.
В романе у Булгакова
Финал ещё не спет.
Стихи были стоящие. Глеб ощутил что-то похожее на зависть. Почему это не он написал? Как этот рохля умудрился сочинить такое? Никто от Лиса не ждал ничего подобного. Вот что значит правильно выбрать себе музу. Ай да Джейн! По ней и не скажешь, что она способна вызвать такие чувства. А Лис продолжал:
Нагую, между высями
Тебя несёт метла.
И главы, где мы вписаны,
Лис закончил и уставился на Глеба, а тот мялся.
– Нормально, – наконец он выдавил из себя. – Скарлетт права, стихи хорошие.
Лис кивнул, но было понятно, что он надеялся на большее. Глебу стало неловко, а потом он отмахнулся от переживаний: это у Лиса случайно вышло. Пусть еще докажет, что он лучший поэт.
– А у тебя что нового? – перевела разговор в другое русло Скарлетт.
Глеб задумался: у него – ничего. Аврора выстроила вокруг себя бастион укреплений. Он пытался достучаться, но они общались на разных языках. Он вызвал из памяти последнюю встречу.
Глеб специально задержался после уроков. Аврора вышла, как всегда по понедельникам, в полтретьего. Глеб подошел:
– Я провожу.
Некоторое время они молчали, потом Аврора не выдержала:
– Глеб, не надо.
Опять слова. Целый частокол из слов, за которым так легко спрятаться.
– Чего не надо?
– Всего этого. Провожаний, твоих писем. Я не хочу их читать, но не могу справиться с собой. Мне хочется их читать.
– Ты боишься?
Аврора устало взглянула на него:
– Как ты не понимаешь? Да! Я старше тебя на тринадцать лет, это слишком много.
Глеб вскипел:
– Да плевать на возраст! Это шелуха, которую придумали люди. Если ты меня не любишь, так и скажи!
Она остановилась, затем с трудом ответила:
– Я мечтаю тебе это сказать, но не могу. Просто не требуй от меня сейчас ничего. Пожалуйста.
Глеб махнул головой, избавляясь от воспоминаний, и повторил:
– Ничего нового.
– Ладно, – Скарлетт скрыла разочарование. – Кстати, в комиссии еще Стило будет.
Лис застонал, Глеба новость также не обрадовала. Стило – псевдоним известной критикессы. Глеб был на паре ее разборов. До сих пор мороз по коже.
– Вы что? – Скарлетт обвела друзей удивленным взглядом. – Она классная! Правда, Джейн?
Та послушно кивнула: для Джейн все милые. А Глеб только сейчас сообразил, кому подражает Скарлетт. Похоже, Стило – ее кумир. Та красит волосы в красные тона и тоже режет словами незадачливых лириков.
– Ничего вы не понимаете, – скривилась Скарлетт, – у нее по делу замечания.
– Замечания?! – поразился Глеб. – Теперь это так называется? По-моему, расстрел в упор.
Джейн захихикала. Похоже, восторгов подруги она не разделяла.
– Проехали, – с досадой ответила Скарлетт. – Только не понимаю: тебе-то чего бояться? Ты лучший в школе. Это все знают.
