– Запомните, верить не всем можно. Доверие еще заслужить надо. Так что берегите себя.
Мёнгере хотела ответить, что они совсем не беспечные, просто устали очень. И нет никаких сил бодрствовать по ночам. Хотя хозяйка права, и однажды они могут за это поплатиться. Путники вышли за ворота, помахали тетушке Кэт, сделали шаг, и оказались посреди проселочной дороги.
Мёнгере вздохнула с облегчением: в степи было трудно. Не видишь, что впереди, и передвигаешься только при помощи стекол, показывающих, где находится радуга. А так бы кружились на одном месте. А здесь золотые деревья: листья кажутся такими в солнечном свете и на фоне синего неба; открытое пространство, которое хорошо просматривается. И можно не опасаться, что кто-нибудь подкрадется незамеченным. Да еще повезло, что с ними Хухэ – у фенека хороший слух.
Вообще что-то изменилось. И в ней, и в попутчиках. Идти стало легче, настроение улучшилось. А всего лишь встретились с волшебницей и увидели чудо. Даже Приш повеселел, хотя остался без даров. А Мёнгере чувствует какое-то волнение в себе, трепет. И хочется влюбиться – впервые в жизни.
Вокруг очень красиво. Мёнгере казалось, что осень в этих краях темная и холодная, а она разная. Буйство красок. И как приятно идти по опавшей листве. От шороха листьев мурашки по коже. Вот бы схватить их и подкинуть в воздух, чтобы они осыпали Мёнгере. Она постарается запомнить этот день, чтобы вспоминать его в ненастные.
Дорога пошла под уклон, и окрестности стали видны как на ладони. По обе стороны – поля со скошенной травой. Приш рассказывал, что ею кормят коров зимой. Вот и сейчас стоят стога. Мёнгере захотелось подойти поближе и рассмотреть. Она так и сделала: побежала прямо на поле. Приш и Глеб с трудом ее догнали.
– Ну ты даешь! – удивился Приш. – Что это с тобой сегодня?
А Глеб посмотрел так, словно впервые увидел. И почему-то от его взгляда внутри Мёнгере полыхнуло.
– Да вот, сено, – смутилась она. – Решила потрогать.
Хухэ стоял рядом, принюхиваясь: наверное, в стоге водились мыши. Да и от сена пахло так… Мёнгере вдохнула полной грудью.
– Мы тюфяки соломой набиваем и в клетях стелем. Там хорошо летом спать – не душно, – сказал Приш. – Только сено колется.
Мёнгере лишь улыбнулась: если получится, она узнает, что такое клети. И полежит на душистых тюфяках.
И тут Глеб заметил крыши домов – деревня расположилась в низине вдоль реки. Провизия у путников была, поэтому заходить в поселение не хотелось. Но мост через реку находился именно там, а им надо на противоположный берег. Вброд в незнакомом месте не пойдешь, опасно. Так что деваться некуда. Можно, конечно, темноты дождаться, а потом незаметно прокрасться, но как-то глупо.
Мёнгере вертела головой: место красивое. Речка лениво несет свои воды. Лишь изредка пойдут круги – рыба плещется. Берег порос высокой серой травой. Над водой свисают деревья: полощут ветви. Солнце садится, обагряя небо и окрашивая облака в аметистовый цвет. Жаль, что Мёнгере не поэт.
Серые дома цепочкой выстроились вдоль реки. Рядом с каждым в воду спускались мостки. Мёнгере заметила на одном женщину: та стирала белье. Рядом бегали малыши, на которых мать время от времени прикрикивала. Народа на улице было немного – уже вечерело. Мёнгере со спутниками свернули к мосту и неожиданно возле одного из домов увидели гроб.
Вокруг него собрались люди. Они оживленно переговаривались.
– Надо же! Повезло им: недолго мучились со стариком, – произнесла дородная женщина. – Всего пяток лет бедокурил.
– Ну да! Не то что мы – уже второй десяток спокойно уснуть не можем, вечно на нервах, – подхватила вторая. – Всю душу бабка вымотала. А самой хоть бы хны! С утра как новенькая.
Жители заметили путников.
– А это кого принесло? – недружелюбно поинтересовался мужчина.
Даже внешне он выглядел угрюмым человеком.
Глеб объяснил, что им надо перейти через мост.
– Куда же вы на ночь глядя? – удивился мужчина. – На той стороне деревня в трех часах ходу. Не дойдете, скоро стемнеет. А на улице ночевать негоже, если крыша имеется.
Глеб замялся, подбирая слова, но мужчина сам добавил:
– О нашей деревне, конечно, нехорошие слухи ходят, но гостей мы в обиду не даем. Можете у меня остановиться.
Мужчина зашагал вверх по улице, путники последовали за ним.
Мёнгере терялась в догадках: о чем он говорил? Непонятно. Мужчина привел их в дом. На кухне уже ждали.
– Меня Захария кличут, – назвался хозяин дома. – Это жена моя, мать, сыновья, – мужчина махнул рукой в сторону троих парней. – Располагайтесь.
Ужин прошел в молчании, похоже, здесь не принято было говорить за столом. Лишь после жена хозяина спросила:
– Что с соседом?
– Преставился, – ответил Захария. – Теперь будут деньги собирать, чтобы похоронить.
– Как это? – не выдержал Глеб.
– Голытьба они, – пояснил Захария, – последние деньги истратили, когда старик заболел. Так что ждут, когда соседи на похороны скинутся.
Выходило, что гроб с покойником будет до этой поры стоять прямо на улице. Мёнгере поежилась от одной мысли. Но Захария мрачно добавил:
– Покойников нечего бояться – они смирно лежат. А вот живых остерегаться надо.
И посмотрел на свою мать. Тут же подскочила жена:
– Мама, вам уже пора. Вечереет.
Пожилая женщина кивнула и вышла из кухни. Жена Захарии пошла провожать. Вскоре послышался металлический лязг.
– Заперла, – жена хозяина дома повесила связку ключей над порогом.
– И правильно. Нужно будет дверь укрепить. А то мало ли…
Захария недоговорил. Он с тоской уставился в окно, словно увидел там что-то занимательное.
– Ну, пора и нам спать ложиться, – сообщил он, – нечего свет зря переводить. Дай бог, и эта ночь спокойно пройдет.
Семья Захарии спала в большой комнате, разделенной тонкой перегородкой на две части. В маленькой стояла кровать хозяев, в большой – сыновей. Гостям постелили на полу. Как и мечтала Мёнгере, лежала она на тюфяке, набитом соломой. Его принесли откуда-то сверху. И теперь тело чесалось, а ведь Приш предупреждал!
Она почти задремала, как раздался грохот. Будто уронили что-то тяжелое, даже дом содрогнулся. Захария вскочил и зажег лучину.
– Началось, – с какой-то обреченностью в голосе произнес он.
– Что началось? – не понял Глеб.
– Мать, – ответил Захария. – У нее началось.
Глеб не успел ничего больше спросить, как раздался треск – словно кто-то проломил стену. Хозяин с домочадцами вскочили и принялись двигать кровати к двери.
– Помогайте, – велел гостям Захария.
