Как писали классики отечественного юмористического жанра Ильф и Петров, «молодая была немолода»… Немолодые женщины пытались поддерживать разговор, который бы выгодно подчеркивал их ум и незаурядность, Дорошину было скучно и маетно, друзья чувствовали себя неудобно, а их жены сердились, что он отказывается выполнять трюки и прыгать через заботливо приготовленный горящий обруч. Ничего хорошего из подобных визитов не выходило, и Дорошин прекратил их наносить, чтобы не мучиться самому и не ставить в неудобное положение друзей.
Дядя Коля умер, других родственников у Дорошина не было. Ксюша? Вряд ли она сможет уйти от своей семьи, чтобы провести новогоднюю ночь с ним. На всякий случай он позвонил и поинтересовался ее планами, и, как и следовало ожидать, планы эти были, и он в них не вписывался.
– А мы в Прагу на Новый год улетаем, – беззаботно сказала Ксюша. – Я еще летом решила, что хочу зимой в Европу. Там красиво все очень. Елочные базары, олени, распродажи, глинтвейн на улицах, трдельники
[1] продают… Так что мы двадцать девятого улетаем, вернемся третьего января, и я обязательно к тебе выберусь, чтобы поздравить. Хочешь, я тебе трдельник привезу?
Дорошин не знал, что такое трдельник и узнавать не хотел, поэтому от подарка отказался. Нет, плохая это была идея завести роман с замужней барышней. Одна морока и совсем немного радости. Может, дяде Николаю такая жизнь и нравилась, но племяннику точно была не по нутру. Наступающий год должен был обернуться для него еще одной потерей – Ксюша отдалится от него, их встречи станут все более редкими, пока не сойдут на нет. Слишком они разные для того, чтобы у них могло быть общее будущее.
Новый год из любимейшего в детстве праздника превращался в символ одиночества, и это Дорошину категорически не нравилось. Ладно, дядька жил бирюком и отшельником, но ему превращаться в бирюка и отшельника не хотелось. Рано еще, в сорок четыре года!
Мрачные мысли о будущем прервал звонок скайпа. На экране телефона отразилось скуластое и отчего-то довольное лицо Эдика Киреева.
– Привет, Вик, – возбужденно заговорил он. – Что ж, могу тебя поздравить! Удалось напасть на след одной картины из твоего списка. Всплыла в Питере, в частной коллекции.
– Да ты что? – От полученного известия дурные мысли как водой смыло. – Какое полотно нашлось?
– Фальк. «Апельсины в корзине»… Приобретена коллекционером Леонидом Соколовым. Я его давно знаю, он мужик порядочный. Не знал, что она краденая, потому и купил, так бы ни за что связываться не стал. В общем, ехать тебе к нему надо, Вик. Убедиться, что картина – та самая, если повезет, оформить изъятие. Ну и поговоришь заодно по душам, глядишь – и ниточка потянется, за которую ты клубок размотаешь, и он тебя к похитителю приведет.
– Твои бы слова да богу в уши! Но за добрую весть спасибо. Координаты Соколова скинешь?
– Не вопрос. Звони, договаривайся. И с тебя магарыч…
– Заметано. Спасибо, Эдик. И за остальным присматривай, вдруг еще что-то всплывет…
– Обижаешь! Эх, жаль, что картина в Питере, а то был бы лишний повод с тобой повидаться. Давай, держи меня в курсе.
Дорошин созвонился с питерским коллекционером, который особого восторга не высказал, но встретиться и показать купленную картину Фалька согласился. Командировку начальство согласовало быстро, и Дорошин уже приготовился было купить билет на поезд, как вдруг подумал, что с собой было бы очень неплохо взять представителя картинной галереи, который мог бы официально опознать украденный из нее подлинник. По его разумению, этим представителем вполне могла бы стать Ксюша, а служебная командировка превращалась бы в этом случае еще и в приятное предпраздничное времяпрепровождение.
– Да ты что, Вить, – огорченно сказала Ксюша, когда он во второй уже раз за сегодня позвонил ей с внезапно возникшей идеей, – у меня еще к поездке в Прагу ничего не готово. Мне же детям подарки покупать, маму с бабушкой проведывать. Я не могу сейчас уехать, Вить. Никак не могу. Да и не отправят меня в такую поездку, ты что! Я же у наших старух прохожу по разряду вечных несмышленышей. Младший научный сотрудник – вообще не человек, а бесплатное приложение. Шторы вешать – в самый раз, а подлинность картин устанавливать – рылом не вышла.
В голосе ее зазвучала нескрываемая горечь, и Дорошин пообещал себе поговорить с Марией Викентьевной, чтобы та помогла Ксюше хоть немного. Золотареву же она опекает, хотя та и старше и позубастее.
Кстати, позвонить Склонской было все равно надо, потому что отказ Ксении ехать в Питер не отменял необходимости отправить туда другого сотрудника музея, и он хотел посоветоваться с Марией Викентьевной, кто бы это мог быть. Морозова? Калюжный? Сама Склонская?
– Возьмите с собой Леночку! Она прекрасный специалист, в квалификации которого не приходится сомневаться, – неожиданно предложила та. – И на подъем легкая. Пусть девочка съездит, развеется немного. Питер прекрасен в любое время года, но сейчас он еще и украшен чудесно. Это ж как в сказке побывать!
– Давайте я с вами поеду, – сказал Дорошин, не желая признаваться, что Золотарева его раздражает неимоверно. Пожалуй, она была последним человеком, которого он был бы рад взять с собой в эту командировку.
– Господь с вами, мальчик мой. – Склонская рассмеялась почти басом. – В мои преклонные годы не до путешествий, тем более зимних. Да и вообще, вы забыли? Я – хранитель отдела иконописи, к произведениям искусства отношение имею очень косвенное. А Леночка – старший научный сотрудник, сейчас она замещает Бориса Петровича, царствие ему небесное. А с нового года ее, скорее всего, и вообще директором назначат. Так что она – самая подходящая кандидатура.
Дорошин вспомнил, как Ксюша рассказывала ему о том, что Золотареву ждет карьерный взлет. Похоже, она была права. Попутно вспомнилось и ее замечание, что Виконтесса специально сводит его с Золотаревой, задумав их чуть ли не поженить, и засмеялся. Подобное предположение выглядело как полная нелепица, и уж чего-чего, а матримониальных поползновений со стороны Елены Николаевны он не опасался точно. Специалист же она действительно, похоже, хороший.
– Мария Викентьевна, – попросил Дорошин, – я сейчас пришлю официальный запрос на имя Арины Романовны с просьбой отправить Золотареву в командировку, а вы пока можете переговорить, чтобы все это побыстрее решилось? Надо сегодня билеты купить и завтра вечером выехать. До Нового года всего ничего, у всех людей свои планы, если затянем, ничего не сделаем, все на праздники уйдут.
– Все сделаю, Витенька, не волнуйтесь, – пообещала Склонская. – Желаю вам удачи. А у нас тут пока тоже дел невпроворот. Мы же переезжаем! Поставлена задача до Нового года освободить помещение, чтобы туда могли представители церкви въехать. Рождественская служба уже должна в нашем здании проходить. Так что мы тут на коробках и ящиках сидим. Меры безопасности драконовские просто. Каждую вещь описываем и переписываем, чтобы больше ничего не пропало.
