Меня чрезвычайно интересовало, кем же на самом деле был человек, заказавший мне расследование, и правильно ли мое предположение о том, что отношения с таким человеком лучше не портить.
Обзвонив нескольких компетентных товарищей из весьма различных и отчасти даже противоположных социальных и профессиональных слоев, я выяснила много интересного. Оказалось, что пресловутый Владимир Семенович – это не кто иной, как Боба Маленький, один из признанных криминальных авторитетов нашего города. Во времена буйной молодости, которая по счастливому стечению обстоятельств пришлась на девяностые годы, он довольно успешно занимался рэкетом и крышевал кооператоров. Сейчас же работал на почти легальной основе, контролируя несколько районов города и мирно собирая дань, с кого следует.
Компетентным органам однажды совершенно случайно удалось поймать Бобу с поличным. Хотя он нанял целую команду адвокатов и не переставая уверял, что все было подстроено, представителям обвинения удалось-таки настоять на том, чтобы его посадили. В результате последние три года своей жизни Боба был вынужден провести достаточно далеко от нашего города по причинам, действительно от него нисколько не зависящим.
Вернувшись, он решил возобновить старые связи и обнаружил, что кое-кого из списка недостает. В результате чего я и поимела «приятную» возможность с ним познакомиться.
Учитывая специфику моей профессиональной деятельности, мне доводилось слышать кое-что о Бобе, и сейчас я только лишний раз убедилась в том, что поступила совершенно правильно, не став спорить с ним и согласившись на расследование. Уж кого-кого, а Бобу я никому не пожелала бы иметь врагом. И себе, любимой, – меньше всего.
Тем временем события развивались, и в моей квартире снова раздался телефонный звонок. Евгений Сергеевич сообщил мне, что относительно меня была проведена подготовительная беседа с нужными людьми. Для того чтобы уладить вопрос окончательно, мне необходимо сейчас подъехать в театр и встретиться там с неким Игорем Азатовым, заведующим постановочной частью.
Довольная тем, что все так хорошо устроилось, я стала бодро и радостно собираться, как вдруг вспомнила, что не имею в своем активе ничего такого, чем могла бы объяснить свою претензию на вакансию театрального художника. Рисовать я не умела, и хотя Евгений Сергеевич говорил, что это необязательно, но ведь это не ему предстояло в самом ближайшем будущем краснеть за свои способности, а точнее, за полное их отсутствие.
Я понимала, что для того чтобы мое появление в театре в качестве именно художника, а не кого-то другого, не вызвало подозрений, я должна придумать что-то, что объясняло бы мои действия. Какую-нибудь историю, которая могла бы убедить окружающих и в особенности тех, с кем непосредственно мне предстоит «художничать», в том, что для того чтобы претендовать на это место, у меня есть некие гораздо более веские причины, чем умение рисовать. И понятно, что чем меньше у меня способностей к рисованию, тем более глобальными должны быть причины, направившие меня на стезю театрального художника.
Думаю, это должен быть какой-то неотвратимый, трагический поворот в судьбе. Типа… типа… А! Вот оно! Типа того, что неожиданно умер мой богатый муж и оставил меня без средств к существованию, так как все наше состояние пошло на уплату долгов, которых у него оказалось выше крыши. А я, будучи лет с восемнадцати за ним как за каменной стеной, делать ничего не умею, образования никакого не имею, и если бы не добрые люди, составившие мне протекцию, я бы умерла с голоду.
Историйка была так себе, но она объясняла основные пункты – то, что устраиваюсь я по знакомству, о чем наверняка всем очень быстро станет известно, и то, почему именно устраиваюсь художником. Мне ведь в моем положении перебирать не приходится, кем поставят, тем и буду. Спасибо еще, что вообще хоть кем-то пообещали устроить.
Придумав легенду, я подобрала подходящий под нее скромный наряд и спустилась к машине.
Припарковавшись на одной из боковых улиц, к зданию театра я подошла пешком, чтобы мое соответствие образу убитой горем вдовы было наиболее полным.
Войдя внутрь, я оказалась в абсолютно пустом вестибюле, где за стеклянными окошечками скучали кассирши. С первого взгляда было понятно, что заведующий постановочной частью Игорь Азатов явно обретался не здесь.
– А вы не подскажете, как мне найти Азатова? Игоря Азатова?
Видимо, постоянная мысль о том, что я должна выглядеть как несчастная вдовица, сделала свое дело. Вопрос мой прозвучал очень жалостно, сразу вызвав у кассирш сочувствие. Не спрашивая, зачем мне понадобился этот Игорь, они объяснили, что самый короткий путь к нему лежит через черный ход.
– Вы обойдите здание, – внушала одна из женщин. – Там с обратной стороны дверь, сразу увидите. У вахтера спросите, он вам все объяснит.
Исполнив эти указания и войдя в дверь, я оказалась на небольшой площадке. Вверх и вниз от нее вели ступеньки, а непосредственно на самом пятачке стояли стол с включенной настольной лампой и стул, на котором сидел старенький дядечка, видимо, тот самый вахтер.
– Вам кого? – очень строго спросил дядечка.
– Мне нужен Азатов. Игорь. Заведующий постановочной частью.
– Да?
– Да.
– А зачем он вам?
– По делу.
Критически меня осмотрев, будто оценивая, может ли у меня в действительности быть какое-нибудь дело или я беспокою его понапрасну, дядечка, тяжко вздохнул и произнес:
– Ждите, сейчас позову.
С этими словами он поднялся со своего места и направился вверх по лестнице.
Я терпеливо ждала. Снизу доносились голоса, потом на лестнице показался молодой человек в защитном комбинезоне. С интересом взглянув на меня, он скрылся за входной дверью.
Потом голоса послышались сверху:
– …Да это ты просто завидуешь, Петрович, так и скажи.
– Чего «завидуешь»? Чему я тут завидовать должен? Я должен на своем месте сидеть, а не бегать тут за вами. Ходят тут к ним… то к одному ходят, то к другому. То девушки, то не девушки, а я тут за ними всеми бегай туда-сюда!
– Я же говорю – завидуешь. К тебе-то вот девушки не ходят, а к нам ходят. Вот ты и завидуешь.
В этот момент на лестнице показались говорящие – уже знакомый мне дядечка и рядом с ним пузатенький с черными кудрями и сочными губами мужчина – видимо, тот самый заведующий постановочной частью Азатов.
– Здравствуйте, я от Владимира Семеновича.
– Ага, – многозначительно произнес кудрявый, наклонив голову и буквально ощупывая меня любопытным и наглым взглядом. – Ну что ж, прошу.
Он посторонился на лестнице, как бы приглашая меня пройти наверх.
Петрович, продолжая ворчать, занял свое рабочее место, а мы с Азатовым стали подниматься по лестнице. Она оказалась длинной, и, штурмуя ступеньки, я даже успела составить некоторое предварительное мнение об Азатове.
