Ей нужны деньги, чтобы заботиться о бабушке.
Он не может обвинять Уинни в такой же жесткой расчетливости, как у Камиллы, но все равно она использовала его, чтобы добиться своих целей.
А он оказался дураком. Опять.
Но больше дураком он не будет. Он, по крайней мере, сохранит хоть каплю достоинства. Уинни останется здесь менеджером, персонал не лишится работы, и Эгги не пострадает. Но в его власти прекратить с ней тесные общения.
И чем скорее, тем лучше.
Уинни смотрела на двойной разворот газеты, разложенной на конторке ресепшен, – Тина заставила ее взглянуть на статью.
– О, ради бога! – простонала Уинни. – Неужели этой публике нечем заняться, кроме как фотографировать Ксавьера, делать его партнером каждой девушки, с которой он пообедал?
– Здесь вы не обедаете с ним. – Тина ткнула пальцем на фото Уинни и Ксавьера, гуляющими за руку под луной на пляже. – Как он на вас смотрит!
– Не надо выдумывать того, чего нет!
Из-за этой дурацкой газетной статейки у Ксавьера будет оправдание, чтобы прекратить их краткую связь… если это можно так назвать.
Вчера она призвала на помощь все свои силы, изображая безразличие, когда Ксавьер, кажется, решил закончить их отношения. Все в ней восставало против этого, но гордость у нее есть, и она смогла сделать вид, что ничего не произошло.
Уинни тряхнула головой.
– Между мной и Ксавьером…
– И что же между нами?
Низкий мужской голос со строгими, даже суровыми, интонациями заставил их с Тиной вздрогнуть.
Увидев мрачное лицо Ксавьера, Уинни поняла – их отношения закончились.
Она заставила себя улыбнуться:
– Вы это видели? – и кивнула на газету.
– Да.
Уинни жестом указала Ксавьеру на пустую гостиную.
– Тина только что показала мне статью, но я ее не прочитала до конца.
Хотелось плакать. Он собирается закончить их связь, уйти из ее жизни. А она никогда не ощущала такого счастья. Как вынести разрыв?
«Ты знала, что это случится».
Но… он был так ласков и нежен. И так настойчив, что она уже начала думать… Уинни прижала руку ко лбу. Конец был неизбежен. Она играла с огнем, надеясь, что огонь ее не обожжет, но кого она обманывала? Для нее немыслимо завести любовника просто от скуки, оставаться равнодушной. Она не так устроена. По-другому. Она хочет, чтобы у нее было по-другому. А как по-другому? А вот как – она влюбилась в Ксавьера.
Но она скорее умрет, чем покажет ему это. Он же сказал, что не стремится к долговременным отношениям.
В гостиной Уинни положила на стол газету, но не села, потому что Ксавьер остался стоять. Она стала читать. У нее вырвался презрительный смешок. Ну конечно, не могли не упомянуть Дункана.
– О’кей. – Дочитав до конца, она выпрямилась. – Ничего страшного. Пустая болтовня, разумеется, но никаких возмутительных открытий нет.
Он сверкнул глазами.
– Никаких?
– Вымыслы газетчиков… и попытка пощекотать нервы. Ничего такого, что могло бы навредить нам или бизнесу.
От его циничного взгляда ее обдало холодом.
– Ты считаешь, что подобная реклама полезна для дела?
– Но я-то тут при чем?
Он пожал плечами, и этот жест был для нее словно нож в сердце.
– Кто знает, что происходит в душе и голове женщины? – равнодушно произнес он.
– Что за вздор ты несешь!
– Вздор? – Он сурово сдвинул брови и сжал ладони.
Те же самые ладони, которые ласкали ее, зажигая страсть, дарили наслаждение, о котором она не знала раньше. Уинни вздохнула:
– Уверяю тебя, что я не причастна к этой статье.
– Почему я должен тебе верить?
Он произнес это так вкрадчиво, что ей стало трудно дышать. Она не сразу смогла ответить:
– После всего, что у нас было, ты сомневаешься в моей честности? – Болью сковало виски. – Тебе мало моего слова?
Она думала, что самое тяжелое, что может сейчас случиться, – это то, что он уйдет из ее жизни и она никогда больше его не увидит. Но она ошиблась.
– Ты предупреждала меня, что ты превосходная лгунья. – Он поднял брови и ткнул пальцем в фотографии, на которых она была с Дунканом. – Похоже, что ты меня обманывала. Этот Дункан не выглядит… как ты говорила? Никудышным неудачником?
«Он шутит!»
– Дункан как раз и был именно таким, даже хуже! – У нее вырвался горький смех. – Когда я с ним познакомилась, у него ничего не было. Ничего! Я свела его с агентом, который часто останавливался в «Доме Эгги». Он стал заниматься его карьерой. Дункан встречался со мной лишь из-за агента. Когда к Дункану пришел успех и появились деньги, он уехал с агентом, а не со мной.
– Почему он не взял тебя с собой?
– Потому что я не была достаточно утонченной, элегантной и гламурной для его новой жизни. – Уинни скрестила руки и безрассудно заявила: – У тебя с Дунканом много общего, Ксавьер. – Она повернулась и пошла было к двери, но передумала. – Я еще вчера знала, что ты ищешь повод, чтобы порвать со мной, но… сделать это вот таким образом? Ухватиться за глупую статейку и поверить лжи? – Уинни остановилась и хлопнула себя по бокам. – Я понимала, что наша связь временная, но мы все же расстались бы друзьями. Я заслуживаю большего уважения!
Он побледнел, хотел что-то сказать, но не успел – она его опередила:
– Ни слова. Не желаю ничего слышать. Ты мне очень нравился, Ксавьер. Очень. Но ты бесчувственный. Сейчас я больше ничего не скажу – опасаюсь быть уволенной.
– Я же говорил, что не уволю тебя! – зарычал он, но она, не оглянувшись, вышла.
Уинни укрылась у себя в коттедже. Прятаться там весь день она не сможет, но справится с гневом и обидой за чашкой чаю, после чего возьмет себя в руки и перейдет к действиям.
Но когда она вышла во двор, то обнаружила Луиса, в одиночестве играющего в тетербол.
Половина десятого. Почему он не с няней?
– Привет, Луис.
Он повернулся к ней, и Уинни увидела, что у него заплаканное лицо. Уинни подхватила его на руки и отнесла на скамейку, где дала выплакаться. Потом утерла ему слезы и спросила:
– Расскажи, что случилось.
– Нет, – еле слышно ответил он.
– Хочешь, я позову Паулу?
– Нет!
Уинни насторожилась, но улыбнулась:
– Луис, я же твой друг. Ты ведь знаешь, что я тебя не обижу, да?
Мальчик кивнул.
– А раз я твой друг, то ты можешь все мне рассказать. Почему ты плачешь?
