– Фэйт, подходи к первому входу, ты, Бонн, – ко второму, а я прикрою третий.
– Он слишком большой, Салли! Одной тебе не удержать.
– Уж как-нибудь справлюсь. Будем бить их только внутри, наружу не выходить ни в коем случае.
На этом обсуждение было закончено, и тяжелые машины стали разбредаться по огромному залу, обходя каменные завалы и пропуская мельтешащих под ногами пехотинцев. Костры уже почти погасли, и «скаутам» пришлось освещать территорию своими мощными прожекторами.
Вскоре роботы заняли выбранные позиции.
Вильямс вбежал в пещеру и, окинув взглядом пространство предстоящей битвы, одобрил расположение «скаутов».
– Отлично, девочки! – прокричал он в переговорное устройство и снова выскочил в карьер.
Дымя синими выхлопами, вползло четыре танка. Пехотинцы указывали им места, и машины задним ходом втискивались в глубокие ниши. Это существенно уменьшало их сектор обстрела, зато надежно прикрывало от атак дольтшпиров.
Наконец в пещеру стали забегать солдаты. Последним оказался полковник Вильямс. В одной руке он держал рацию, а в другой пульт для подрыва минной сети.
Несколько солдат бросились в спешке топтать кострища, а полковник отдал приказ по рации:
– "Скауты", тушим свет...
Прожектора погасли, и все вокруг провалилось в, черную мглу.
Саломея включила инфракрасный сканер и сразу увидела яркие жерла остывавших костров, оранжевые струи теплого воздуха, обозначавшие ниши, где прятались танки, и отдельных выглядывающих из укрытий пехотинцев. Они маскировались лучше всего.
Потянулись минуты ожидания. Акустические ловушки выхватывали всякий подозрительный шорох, но это не был знакомый звук рассекаемого воздуха. Снаружи продолжался дождь с сильными порывами холодного ветра. Где-то капала вода, шелестели осыпавшиеся камешки, но это не были дольтшпиры – это была сама природа.
«Интересно, а куда девался городской староста? Неужели побежал домой? – подумала Саломея. – С другой стороны, он местный – знает все тропинки».
Отключив сканер, лейтенант Хафин стала смотреть в темноту через открытые броневые шторки. Все равно броня не спасает, закрываешь ты створки или нет. А от шальной пули своих защитит кованое стекло.
«Ну и где же они? Скорей бы уж появлялись», – торопила противника Саломея. Ожидание в кромешной тьме было непривычным. Сидеть в подобной засаде ей еще не приходилось.
«Зато в пятой кампании я буду совершенным асом», – решила Хафин и тут же обозвала себя «самонадеянной сучкой». Затем переправила эту характеристику на «сучку-оптимистку».
И снова острая, как игла, концентрация и изнуряющее ожидание.
Всякие глупые мысли мелькали в напряженном мозгу Саломеи, ее сознание требовало разрядки, однако само существо пилота Хафин состояло из туго натянутых стальных струн.
Саломея продолжала всматриваться в темноту, в конце концов от напряжения перед ее глазами стали расплываться круги и мелькать какие-то пятна.
Это было очень некстати. Неужели она не выдержала?
– Салли... – прозвучал голос Фэйт. – Кажется, я схожу с ума. Перед глазами в темноте какие-то разводы.
– Спокойно, Фэйт... Сэр? Вы нас слышите?
Полковник еще ничего не успел ответить, как Саломея почувствовала – что-то царапает корпус ее «скаута». Это был неприятный звук, как будто острием гвоздя водили по стеклу.
Догадка еще не успела перевариться в мозгу Саломеи, а ее рука уже ударила по клавише внешнего освещения.
Яркий свет ударил в темноту и... не пробил ее, наткнувшись на целый рой или доже косяк непонятных существ, медленно плавающих в толще воздуха.
«Они похожи на мант – черных крылатых рыб» – пронеслись вдогонку новые образы. Однако пушки с обоих манипуляторов уже соревновались в стремлении разорвать врага на куски, и, вторя им, захлебывались злостью орудия двух других «скаутов».
Дольтшпиры показывали чудеса рваного непредсказуемого полета, но снаряды и пули были везде, и яркие вспышки сгоравших врагов слепили, словно праздничные петарды. Вместе с тем Саломея чувствовала, как в ее машину впиваются заряды и с чавкающим звуком проходят насквозь.
«Только бы не в патронные транспортеры!» – просила она, поскольку это привело бы к остановке пушек.
Огонь велся со всех направлении и уже несколько раз по кабине «скаута» пробегали дорожки «своих» пуль. Однако Салли этого не боялась, опасаясь лишь гранаты из лаунчера.
Время напрочь исчезло из ее сознания, и Хафин удивилась, когда вдруг замолчала штатная пушка. Ее патронный короб опустел, и только танковое орудие продолжало бить в поредевшего врага.
Между тем уцелевший противник стал уходить. Последние побитые дольтшпиры ускользнули в широкий проход, но один из них не смог подняться и взорвался.
В огромной пещере воцарилась тишина, нарушаемая только осыпающимися с потолка камешками.
Мощные прожектора «скаутов» едва пробивали толщу пыли, и что происходило внизу, разобрать было трудно.
– Бонн? Фэйт? Вы как? – спросила Саломея и не узнала собственного голоса.
– Я везучая, – ответила Бонн, но без своей обычной веселости.
– Фэйт, а ты?! Фэйт!
Хафин развернула робота, чтобы осветить машину Фэйт Линсдоттер и увидела, что та буквально изрешечена сверху донизу. Однако ее прожектора уцелели и изливали слабый свет на противоположную стену. Но вот «скаут» Фэйт покачнулся и, отделившись от стены, стал медленно падать вперед. Он со всего маху врезался в каменный пол и поднял в воздух еще больше пыли, сделав все пространство совершенно непроницаемым для света.
– Фэйт! – еще раз, больше из отчаянного упрямства, окликнула Саломея. – Фэйт... – уже тише произнесла она.
– Саломея! Бонн! Как вы там? – послышался в эфире голос Вильямса.
– Мы живы, сэр, – отозвалась Бонн. – Посмотрите, что с Фэйт. Может, ей можно помочь?
– Конечно, посмотрим, о чем речь... Конечно...
В клубах просвечиваемой прожекторами пыли пробежали несколько солдат. Двое из них выскочили в карьер, а еще трое забрались на поверженный «скаут» и стали изучать состояние кабины.
По всей видимости, наружные люки были заклинены.
Затем появилось еще несколько человек.
«Наверное, это все, кто остался», – подумала Саломея. С каждой новой атакой их становилось все меньше. В прошлый налет погиб медик, словно за ненадобностью. Ведь страшные пули дольтшпиров не оставляли раненых.
– Как у тебя с патронами? – спросила Салли у Бони Клейст. Ей просто необходимо было разговаривать, слышать свой голос и чувствовать, что она еще жива.
«Где ты, Монро? Где ты?» – мысленно позвала Саломея. Пока он был рядом, она считала себя потенциально необходимой. Нужной.
