Ральф Шапиро шагал молча. Он, как обычно, был в полной готовности к любым неожиданностям – его глаза напряженно просеивали изуродованный лес, отмечали каждую мелочь. Пробежавший в траве зверек, взмахнувшая крыльями птица или качнувшаяся ветка мгновенно просчитывались безучастной счетной машиной, которой за время нескольких военных кампаний стал Ральф Шапиро.
– Здесь шли большие граху, – сказал Хосмар, указывая на чересчур широкие следы.
Монро вспомнил схватку с этими великанами и невольно огляделся.
Неожиданно в небе послышался шелест, похожий на шум ветра, скользящего по вершинам деревьев.
Все одновременно подняли головы и увидели дольтшпиров, летевших очень высоко. Так много этих страшных машин никому еще видеть не приходилось. Дольтшпиры двигались черной густой массой, и в некоторых местах их стая была совершенно непроницаема для света. По мере движения этого злобного роя к нему присоединялись все новые группы.
– Популар Второй собирает войско со всей долины, – пояснил Хосмар.
– Значит, напуган он здорово, – сказал Тони.
– Пойдем быстрее, – подтолкнул его Монро. Лутц вопросительно посмотрел на Шапиро, но тот ничего не сказал и только послушно прибавил шагу.
104
Сонное утро еще только красило крышу дворца в розоватый цвет, когда турган Мадраху вышел на балкон и сел на приготовленное кресло.
Окинув свой город хозяйским взором, Мадраху вздохнул. Он еще не видел дымящихся развалин, черных провалов на месте богатых домов и похоронных процессий, следовавших одна за другой к большой каменной яме. Сегодня Люктинг еще был мирным городом, но что будет завтра?
Этой ночью ушел военачальник Вильямс и увел своих людей. Тургану доложили об этом тотчас же, едва только большие железные воины тронулись с места и пошли на запад.
Поначалу Мадраху решил, что его план сработал и теперь богатые дары Популара Второго ему обеспечены, однако случилось непредвиденное. Вместо того чтобы столкнуться друг с другом, оба военных отряда слились в один, и теперь они стали вдвое сильнее.
Пламенеющий расплавленным золотом край небесного светила поднялся над горизонтом, и его лучи осязаемо коснулись лица тургана.
– Скажи, всемогущий Окинола, как поступить мне?! – спросил Мадраху, поднявшись с кресла и протянув руки навстречу наступавшему свету. – Как мне сохранить свой город и свой народ? На мне тяжкий выбор. С одной стороны, посланцы огненного Одоса, с другой – могущественный владыка Популар. Дай знак, Окинола! Дай знак мне – чего ожидать от грядущих дней?
Казалось, озадаченное словами Мадраху, светило замерло и, в раздумье, посылало на Ловус лучистое тепло. Но вот легкий ветер принес с моря туманную дымку, и та загорелась алым заревом, едва коснувшись края Окинолы.
Кровавые сполохи закрыли полнеба, а когда успокоились, город Люктинг еще отражал их страшное знамение.
– Война, – сказал Мадраху и, повернувшись к ожидавшему слуге, сказал: – Пусть поднимают материнские деревья – знак получен.
Слуга молча поклонился и растворился в полумраке покоев, а Мадраху вернулся в кресло и стал смотреть на город, ожидая увидеть восстановление символов своего могущества.
Тишина длилась еще только мгновение, а затем весь Люктинг содрогнулся от ударов, исходящих из самой земли Послышался металлический скрежет, много раз повторенный бесконечным эхом замкнутых дворов, и на месте разрушенных материнских деревьев стали подниматься новые исполинские растения, сияющие своей первозданной синеватой чернотой. Словно стартовые опоры расходились ветви, усаженные колдовскими плодами – новенькими дольтшпирами. Разбуженные солнечным светом, после долгой подземной спячки, они подрагивали заостренными крыльями и медленно расставались со столетними кровавыми грезами.
Теперь им предстояло поработать наяву.
Деревья продолжали скрежетать и распускать свои мачты-ветви, высвобождая все новые и новые запасы истосковавшихся по небу дольтшпиров.
«Вот оно! Вот оно, мое могущество! Вот она, победа, вот мой триумф и власть!» – торжествовал разум Мадраху, а из его желтых кошачьих глаз катились слезы.
Когда солнце поднялось достаточно высоко и весь город пробудился ото сна, над ним, раскинув ветви, снова стояли материнские деревья, а согревшиеся дольтшпиры совершали короткие пробные полеты.
Турган вернулся в покои. Выпив бодрящего отвара из лесных трав, он отправился в приемную, где его ждали дела.
– Надеюсь, Популар не потребует от нас большего, мой господин, – с поклоном сказал главнокомандующий армии Мадраху, согбенный годами Севол. Его лицо было изрыто морщинами, а взгляд излучал нерастраченную энергию и мудрость.
Турган молча прошел к столу с бумагами, задумчиво переложил их и произнес:
– Я сказал его посланцам, что мы уже понесли большие потери. Мне показалось, они прислушались к моим доводам.
– Популар может обмануть, – высказал свое мнение министр слежки и контроля.
– Я знаю, Восан, но у нас нет другого выхода. Люди из мира Одоса все равно уйдут – рано или поздно, а нам нужно жить здесь, в долине, и мы должны быть с теми, кто живет вокруг нас.
В приемной Мадраху появился посыльный офицер. Он выглядел взволнованным и с трудом сдерживал свои эмоции.
– Мой господин, они приближаются. Все небо на западе почернело от их безмерного количества!
– Хорошо, – кивнул Мадраху. – Я выйду на балкон, посмотреть, как это произойдет...
Выполнив свой долг, офицер ушел, а турган обратился к министру слежки и главнокомандующему:
– Приглашаю и вас, господа. Составьте мне компанию.
Все трое, церемонным шагом и в строгом соответствии с табелью о рангах, вышли на балкон. Следом за ними потянулись чиновники помельче.
Слуга хотел принести напитки, но Мадраху его остановил. Тургана ожидало не развлечение. Он собирался проститься со своими дольтшпирами.
А с запада неотвратимо, словно морской шквал, надвигался объединенный рой всей долины Энно-Вайс.
– У «братьев Василия» нет никаких шансов! – дрогнувшим от восторга голосом произнес один из офицеров штаба.
– Возможно, – Мадраху посмотрел на материнские деревья, вокруг которых уже летали самые беспокойные дольтшпиры. Они слышали зов своих собратьев и сбивались в маленькие группы, чтобы в конце концов образовать свой собственный рой.
Городские зеваки забирались на крыши, карманники безнаказанно тащили кошельки, и весь Люктинг оцепенел, будто одеялом накрытый бесконечной лавой дольтшпиров.
– Все, пошли наши! – произнес все тот же беспокойный штабной офицер.
– Пошли, – согласно кивнул Мадраху, видя, как пустеют его материнские деревья.
– Они вернутся, – сказал главнокомандующий Севол.
