– А если о продаже тобою перстня уголовники узнают, как объяснишь?
– Нашел о чем думать. Скажу, что залетные воры из Ростова вещь доставили. Попросили сбыть. От этого у меня лишь авторитет вырастет. Давай сюда колечко. Я уже сегодня все дело обтяпую.
Вечером того же дня агентесса, при встрече, передала сыщику вырученную за перстень пачку денег. Гурин был вполне доволен состоявшейся сделкой. Хотя трофейного перстня ему было жаль: тот напоминал ему радостное восприятие жизни победителя в страшной войне. Но выручены деньги помогли спасти сестру. И ему пришлось смириться с утратой памятного трофея.
Прошло два года. Жарким летним днем, в своей комнате, в Кривоколенном переулке сидели за столом братья Земцовы. Этих дерзких ранее судимых парней опасались не только запуганные обыватели, но и старались избегать отпетые уголовники. И оставалось только удивляться долготерпению сотрудников восьмого отделения милиции города Москвы, которые сквозь пальцы смотрели на шумные скандалы и драки Земцовых. Среди местной шпаны ходили слухи, что браться являются «стукачами» уголовного розыска. Но предъявить претензии опасным скорым на расправу уголовникам никто не решался. Впрочем, подозрения на доносительство братьев на своих дружков, были верны лишь наполовину. Агентом оперуполномоченного Бурова был лишь Владимир. Свое предательство от младшего брата он тщательно скрывал, зная, как тот боготворит его, как авторитетного вора.
Но в этот день Володька решил рассказать правду о своем тайном сотрудничестве с милицией. К этому его вынудили особые обстоятельства. Он решил начать разговор издалека. Разлив водку по стаканам, предложил:
– Давай, Борька, выпьем с тобой за удачу. Она нам скоро понадобится.
– Похоже, ты солидное дело задумал. Говори прямо, не тяни.
– У меня на ногах наколото: «Не гони, они устали». И я этот призыв свято выполняю. И поэтому мы с тобой до сих пор на свободе гуляем, а не топчем зону. Давай, хлопнем, по стакану, а потом разговор поведем нелегкий. Пей!
Закусив водку соленым огурцом, Владимир строго посмотрел на младшего брата:
– Слушай сюда внимательно. Мне предложили дело, и я решил раз в жизни по-крупному взять сразу много и на долгие годы. Но гоп-стоп предстоит рисковый. По старым временам на вышку тянет. Сейчас расстрел отменен. Но и на двадцать пять лет разлучаться со свободой не хочется. Так что решай: ты со мной или идешь в отказ? Если подписываешься на мокрое дело, то я перейду к деталям. Если нет, то у нас с тобою разговора не было.
– Знаешь, я за тобою готов в огонь и в воду.
– Тогда учти, это дело не трамвай и на ходу не соскочишь.
– Давай не тяни, я же сказал, что согласен.
– Ну, тебя за язык никто не тянул. Здесь на Арбате проживает зубной протезист Кочан. Занимает со своей семьей целую квартиру. Одну из комнат оборудовал под кабинет, где ведет прием. Все официально, по закону, платит государству налог как частник.
– Да, я знаю. Сам у него фиксу на зуб ставил. Между прочим, из его золота. Старик просил никому об этом не говорить. Ходят слухи, что ему золотые коронки с мертвяков, жадные до денег родственники, приносят.
– Вот и я о том же. Этот еврей хороший гешефт имеет, и нас будет ждать хороший навар в его доме.
– А почему ты сказал, что дело мокрое?
– А как же иначе? Если ты у него фиксу вставлял, и он тебя знает, то оставлять в живых свидетеля нет резона.
– Так у него семья большая. Он сам, жена его, дочь с зятем, и их дочь с рождения слабоумная. Всего пять душ набирается.
– А тебе стало жалко этого христопродавца?
– Не в этом дело. Вдвоем быстро всех финками не зарежешь. Бабы могут визг поднять, а стрельбу соседи услышат.
– Правильно мыслишь. И поэтому мы к нему в гости пойдем втроем. Будет еще один человек.
– Я его знаю?
– Да, только не удивляйся. Это местный опер Буров.
– Ну, ты даешь! Мне давно говорили, что ты работаешь на уголовку. А я за тебя, в драку лез. Говорил, что ты честный урка, и тебе западло с мусорами даже рядом стоять.
– Не мельтеши, братуха. Лучше вспомни, как два года назад, мы квартиру подломили и там золотишко и шкуры чернобурок прихватили. Я тогда один поехал без тебя на Тишинский рынок, сбывать золотые женские часики. Там меня и взял с поличным на продаже этот опер Буров.
– А почему же тогда не арестовали?
– Мне Буров предложил в обмен на свободу работать на него. И я согласился ради тебя.
– Не гони пургу, Вован. Ты завалился на продаже рыжья. А меня выходит от дела отмазывал. Не сходится твоя песня.
– Тут и для меня непонятка имеется. «Тишинка» от нашего Арбата далеко. А брал меня на рынке именно Буров из нашего отделения милиции. И знал он все обстоятельства нашего с тобой скока через чердак в деталях. О том, что ты был со мной на краже, этот опер сразу объявил.
– Ну и что это означает?
– Ясно как на ладони, что среди наших блатных кто-то уголовке постукивает. Вот у меня и возникает вопрос: если я никому о краже не болтал, то кто кроме тебя протрепался? Похоже, по твоей вине, братишка, меня повязали. Подумай сам, кому удаче похвастался. А меня винить нечего. Я оказался в безвыходном положении. Пришлось дать подписку о тайном сотрудничестве.
– И что, ради твоего доносительства, Буров тебе крупную кражу скостил?
– Не совсем так. Этот легавый свой интерес имел. Заставил золотыми цацками с ним поделиться.
– Похоже, этот мусорок, почище нас с тобою по ноздри в незаконных делах замешен.
– И я так думаю. Пару раз через него «темные» шмотки сбывал. У него в «коммисионке» любовница на приемке работает. Он через нее за хороший процент нам содействие оказывал. Так что я от сотрудничества с ним не в убытке. Сдавал я ему мелких «сявок». Никого из близких корешей ни разу не упомянул. Зато с тобою на свободе ходим.
– Скажи, неужели этот борзый легавый сам лично с нами на дело пойдет?
– Еще впереди нас побежит. Очень уж до денег жаден. Наверняка опасается, что мы часть добычи от него спрячем. Сам захочет барыши посчитать. А главное, именно он обеспечит беспрепятственный и бесшумный вход в квартиру.
– Это как же он ухитрится?
– «Мусорок» все продумал. Он этого зубодера к себе на днях вызовет. Покажет анонимное заявление о незаконной скупке золота. За это уголовная статья серьезная светит. Допросит по всей форме старика и запугает последствиями. А вечером, явится к нему в квартиру с обыском. А мы, вместе с ним, как его сотрудники.
– Мы не особенно похожи на легавых.
– А это и не нужно. Наденем пиджаки, чтобы скрыть наколки и оденем кепки. Так все опера теперь ходят. Да и времени нас рассматривать у старика не будет. Как только войдем в квартиру, без лишнего шума, то разведем всех по разным комнатам и порежем. Легавый хорошо все продумал. Без него нам не обойтись.
