На выходе из комнаты он столкнулся с Машей, которая рвалась в комнату. Волк крепко прижал ее к себе и увел прочь от места ужасной и трагичной расправы. Он гладил ее по спине, шепча на ухо:
– Родная, тебе не нужно туда… Их больше нет…
– Как?! – впадая в истерику, Маша била его кулаками по груди и лицу. – Я не верю тебе!
Он легко ударил ее по щеке, взял за подбородок и, внимательно посмотрев прямо в обезумевшие глаза, тихо, но твердо повторил:
– Их больше нет…
– Мне нужно посмотреть…
– Поверь, не надо тебе туда, – твердо сказал Волк. – Собирайся – мы уезжаем.
Она всхлипнула и покорно принялась собирать вещи, действуя почти автоматически.
Через несколько минут они стояли рядом с машиной, а в их глазах отражались языки пламени, которое, набирая силу, лизало стены дома…
«Уазик» мчался по дороге уже третий час. Растрескавшиеся бетонные плиты давно кончились, уступив место накатанному гравию. Лучи солнца, иногда прорывавшиеся сквозь плотную завесу облаков, как будто пытались приободрить Волка, показать, что все на самом деле не так мрачно, как он себе представляет. Маша в очередной раз посмотрела на друга – тот отсутствующим взглядом покрасневших глаз созерцал ленту дороги. За все это время парень не произнес ни слова. Она легко коснулась его руки, лежавшей на руле.
– Слушай, может быть, хватит уже! Нет твоей вины в том, что они буквально уцепились за нас, покидая Москву. Никто не виноват в том, что этот… как его, клу…?
– Ктулху, – машинально подсказал Волк.
– Да, он, – кивнула Маша. – Что он выбрал именно Ивана, а не тебя или меня! Нам действительно нужно было где-то укрыться на ночь, иначе какая-нибудь другая стая мертвых собак растерзала бы нас. И дом ты выбрал самый надежный… Тебе не в чем упрекнуть себя!
Все, что она говорила, Волк уже с десяток раз прокрутил в голове. Да… так сложились обстоятельства. Но назойливое чувство своей причастности к трагическим событиям неустанно грызло его изнутри. Он поймал себя на мысли, что зацикливается на этом. «Хватит! Как древние говорили: на войне – как на войне! Добрая им память! А нам как-то нужно жить дальше. Причем не просто жить, а выживать!» Энциклопедия Зоны, помещенная в «КПК», как называли люди этот полезный прибор, весьма доходчиво показала ему, что этот мир мало чем отличался от Послевоенной Москвы. Заметив впереди небольшую рощицу, Волк наконец-то взглянул на свою спутницу. И… неожиданно устало улыбнулся.
– Слушай, что-то я устал малость… Как-никак – две ночи не спал. Давай вон там остановимся – перекусим и передохнем?
– Конечно! – Глаза девушки засияли.
«Уазик» въехал в просвет меж редких развесистых сосен. Волк резко выкрутил руль, скрыв машину за грудой валежника, и остановился.
– Ты пока сваргань что-нибудь, а я гляну, не просматривается ли с дороги машина.
Волк осмотрелся: нигде никакого движения. Тишина. Все вокруг казалось настолько спокойным и безопасным, что гибель друзей казалась нелепым ночным кошмаром. Когда он вернулся к машине, Маша уже вскрыла очередные банки консервов и нарезала хлеб.
– Прошу к столу! – радушно пригласила она.
Волк, к которому вернулся аппетит, почти мгновенно проглотил свою порцию. Сытная еда, покой и тишина оттеснили чувство опасности, давая выход реакциям организма. Глаза практически слипались.
Послышался шорох веток. Из-за куста на поляну выкатилось чрезвычайно комичное существо – небольшой, абсолютно лысый шар с маленькими глазками и черным носом, тянущимся на запах пустых консервных банок.
– Какой смешной! – улыбнулась Маша.
– Поди прочь! – сонно произнес Волк и взмахнул рукой.
Маленькое существо злобно запыхтело и оскалило крохотные зубки.
– И ты туда же… – вздохнул парень.
Девушка кинула зверьку пустую банку. Тот с опаской взглянул на сердитого человека, но к банке подошел и, осторожно засунув в нее нос, запыхтел, вылизывая стенки. Волк прилег, положив руку под голову, и стал разглядывать сквозь кроны деревьев проплывающие облака. Глаза его постепенно закрывались.
– Ты поспи немного, – прошептала Маша в самое его ухо. – А я подежурю. Если что – сразу разбужу.
– Автомат возьми, – сонно ответил Волк. – Он полностью готов – нужно только нажать на спуск. Прислонись спиной к дереву, смотри и слушай… Я совсем немного…
Через мгновение он провалился в глубокий сон, наполненный сумасшедшими видениями.
Прямо на дороге, в той самой мирной Москве, о которой он грезил, сидел Перевозчик в своем ржавом экзоскелете. Здоровяк зазывал прохожих, указывая пальцем на выводок лысых ежей. Предлагая испуганным гражданам купить «эти бесценные артефакты», он утверждал, что их мясо способно излечить любые раны. Вдруг в небе вновь расцвели те самые волшебные огни, которые Волк уже однажды видел во сне. Прохожие остановились и восхищенно встречали криками каждый новый залп. Повернув голову, Волк заметил, что рядом с ним в обнимку стоят зомби-Крот и ктулху. Оба были изрядно навеселе и орали громче всех. Иван взглянул на Волка своим единственным глазом и подмигнул:
– Все будет хорошо, братишка! Я обещаю!
Потом огни в небе превратились в горящих рукокрылов, вдруг откуда ни возьмись выскочил Танк и принялся расстреливать их из Корда, который он держал в своих здоровенных ручищах. Внезапно сквозь хохот пулемета Волк услышал сдавленный крик Маши… и мгновенно открыл глаза…
Прямо перед своим носом он увидел зияющее дуло помпового ружья. Держал оружие здоровенный детина в спортивных штанах и рваном стеганом ватнике. Вновь раздался сдавленный крик Маши… Волк резко повернул голову и увидел: позади девушки сидел такой же крупной комплекции молодой парень, держа одной рукой Машу за волосы и откинув ее голову назад, а второй приставив к ее горлу лезвие ножа.
– Тиха будь! – авторитетно посоветовал Волку противник с ружьем. – Если что, Колян моментом горло твоей биксе вскроет!
Время вновь замедлило свой бег. Мозг Волка анализировал информацию. У бугая, схватившего Машу, пальцы и тыльная сторона ладони так же, как и у второго громилы, были покрыты синими рисунками. Повинуясь необъяснимому наитию, Волк нахмурил брови и цепко взглянул в глаза тому, кто навел на него ствол.
– Вы че, бакланы, попутали все! – грозно произнесли губы Волка, ставшие словно чужими.
Он уверенно поднял руку и отвел в сторону дуло «помпухи». Потом неторопливо встал и, отряхнув с брюк иголки, зыркнул в сторону здоровяка, удерживавшего Машу:
– Женщину мою отпусти, бычара тухлый! Хоть волос ее упадет, в момент из тебя черта нарисую – отвечаю!
Нападавшие явно не ожидали услышать от пленника подобных слов. Поэтому оторопели: Ватник медленно опустил ствол ружья, а Колян убрал нож от горла девушки. Видимо, извилин в их головах было не так много, а образ жизни сделал из них своеобразных зомби, теряющих волю при подобном к ним обращении. Молодые, глупые, насквозь пропитанные пропагандой своей среды…
