От ударов головой я пока уворачивалась, ставила блоки, но противник, кажется, решил меня добить. Акчурин плохо соображал и уже не контролировал своих действий. Да, а ведь он вполне способен убить кого-то в азарте боя, и только потом до него дойдет, что же он натворил!
Поэтому я перевернулась и оседлала противника. Дамир взревел и поднялся на ноги, причем мой вес – как-никак пятьдесят килограммов – нисколько ему не помешал. Ну и танк!
Я расцепила наши вынужденные объятия и поспешно отскочила на приличное расстояние.
– Дамир, послушай, возьми себя в руки, успокойся, – проговорила я, – ты будешь жалеть потом.
Но он меня не слышал. Ладно, тогда сделаем по-другому. Я ушла в глухую защиту. В таких случаях противник чувствует, что победа близко, и начинает усиливать атаки, выдавать весь свой арсенал. Вот и Дамир перешел на крайне эффектные (и эффективные, чего уж там) удары в прыжке. Некоторое время я уходила от них, но потом пропустила один удар в корпус, второй… Я согнулась и притворно застонала. Если бы не броник, сделанный для меня одним местным умельцем по спецзаказу, мне и в самом деле пришлось бы плохо. Акчурин – это вам не хулиган из серии «дай закурить», это спортсмен и, скорее всего, чемпион в каком-то единоборстве. Следующий удар был более ленивым и медленным, Дамир уже был уверен в победе. Но именно этот удар был мне нужен – я перехватила руку спортсмена, взяла в захват и одним движением сломала.
Дамир заорал. Честно говоря, я ждала, что это нейтрализует противника, но я недооценила его – в азарте боя Акчурин даже боли не чувствовал. Но со сломанной рукой он был не боец, поэтому очень скоро я еще раз повалила его на землю и села сверху, одной рукой фиксируя кисти, а локтем другой нажимая на горло. Да, это было не спортивно, признаю. И прием этот я не в спортзале освоила – ему меня обучили в отряде «Сигма». Но ведь у нас не соревнования на кубок коренных народов Севера по борьбе нанайских мальчиков. Он бы меня убил, если бы я позволила.
Дамир захрипел. Кажется, я тоже вошла в азарт, потому что едва не пропустила жест спортсмена – он дважды похлопал ладонью по земле. Это был знак, что схватка окончена – спортсмены дают его во время соревнований. Значит, Акчурин снова контролирует себя.
Я отпустила его, поднялась, растирая руки, и презрительно бросила ему в лицо:
– Вот теперь можешь жаловаться папе.
Дамир некоторое время полежал на земле, баюкая сломанную руку (ту же самую, я сломала ее вместе с лангетой). Потом приподнялся и сел, уставился на меня круглыми глазами и спросил:
– А ты кто?
Да, дела куда хуже, чем я ожидала.
– Ты что, забыл? Я телохранитель Тины Горенштейн. Ты собирался ударить девушку. Тоже не помнишь?
Акчурин непонимающе смотрел на меня:
– Я хотел… ударить Тину?
– Слушай, у тебя с головой проблемы? – разозлилась я. – Слишком часто по башке получал на татами?
– Вообще-то я чемпион Поволжья по панкратиону, – невесело улыбнулся он. – Как вы меня…
– Руку тебе пришлось сломать, чтобы привести в чувство, – жестко проговорила я. Извиняться перед Акчуриным я точно не собираюсь. Конечно, его папаша может устроить мне веселую жизнь, он в этом городе человек далеко не последний…
– Да за кого ты меня принимаешь? – возмутился Акчурин. – Думаешь, я чуть что, так к отцу жаловаться?
Я не подала виду, что эти слова меня порадовали, но вздохнула с облегчением. Акчурин-старший мог серьезно осложнить мою жизнь.
– Зачем ты преследуешь Тину? – в лоб, напрямик спросила я. Дамир не из тех, с кем нужно обходиться дипломатично.
– Хотел понять: между нами все кончено или еще что-то может получиться, – честно ответил спортсмен.
Я разорвала платок, кое-как соединила сломанную лангету и прибинтовала платком к руке. Дамир послушно позволил мне оказать первую помощь, потом поднял голову и взглянул в глаза:
– А ты как думаешь? После того, что она сказала сегодня, после того, как оскорбила моего отца, точно все кончено?
– Слушай, я тебя второй раз в жизни вижу, и советы тебе давать с моей стороны было бы странно, – сквозь зубы процедила я, – но если все-таки хочешь знать мое мнение: держись от этой девушки подальше. Она тебя точно не любит, сама сказала.
Он казался таким расстроенным, что я решила немного подлечить его самолюбие:
– Наверное, дело не в тебе, Дамир. Тина наговорила обидных вещей просто из вредности, такой уж у нее характер. Скорее всего, виновато несчастье с твоим братом, что случилось на свадьбе.
– При чем тут Марат? – поднял брови Дамир. – Знала бы она, как мне его не хватает! Мы с ним всегда были вместе, вдвоем против всех…
– При том, что ты, кажется, забыл, какую трагедию близнецы пережили в детстве, – сердито сказала я. Люди все-таки в большинстве своем эгоисты – каждый нянчится со своим горем, а о чужом забывает. – Их родители погибли у них на глазах. Девушки выросли, научились как-то справляться… и вдруг в такой день – самый счастливый день в их жизни – еще одна трагедия! И никто – ни их дядя, ни многочисленные гости, ни охрана, ни ты, жених – не смог защитить девочек. Какие, по-твоему, чувства после этого испытывает к тебе Тина?
– Да, понял, – кивнул Акчурин. – Как у вас, женщин, все сложно! Я вот одно знаю – брата моего убили, и тот, кто это сделал, гуляет на воле. Жизни не пожалею, но его найду, из-под земли достану!
И спортсмен оскалил белые зубы.
– Не надо жизни! – испугалась я. Страшно представить, что способен наворотить этот не слишком умный молодой человек. – Пусть правоохранительные органы делают свою работу, не будем им мешать, – несколько лицемерно произнесла я.
– Они делают, – кивнул Дамир, – землю носом роют. Отец на самом верху связи имеет, так что они ищут киллера. Только что-то пока не нашли.
– И ты решил сам поиграть в сыщика? – усмехнулась я. – Найти убийцу? А при чем тут Тина?
Акчурин исподлобья взглянул на меня и признался:
– Я тут это… подумал, что Тина может быть в курсе.
– Что-о? – Я не поверила своим ушам. – Ты думаешь, это Тина Горенштейн наняла киллера, чтобы расстроить свадьбу?
Дамир понуро молчал. Да он еще глупее, чем думает его невеста! Просто образец скудоумия!
– Девушке достаточно было просто сказать тебе «нет», и свадьбу бы отменили, – наставительным тоном проговорила я, сверху вниз глядя на сидевшего на земле парня.
– Недостаточно, – упрямо пробормотал Акчурин.
– Что-что? – Я опустилась на корточки рядом с ним. Все равно костюм придется отдавать в химчистку.
– Я говорю: недостаточно было сказать «нет», – упрямо повторил Дамир. – В этой свадьбе были заинтересованы все.
– «Все» – это кто? – решила уточнить я.
