– Как объяснил мне Гроу, почти везде живут гонкуры и саваттеры, но планета Италон считается резиденцией Судьи Шермана, и любого генерала, который предложил бы высадить туда десант, немедленно отправили бы в психушку. Там до сих пор живут архидоксы.
– Архидоксы... – задумчиво повторила Халия. – И ты сумеешь найти там девушку.
– Но мое сердце принадлежит тебе.
– Ну конечно, – усмехнулась Халия и снова стала похожа на агента специального департамента. – Наверное, ты недолго будешь помнить обо мне...
– А зачем помнить – я возьму тебя с собой...
– Что?.. – Халия отшатнулась от Рино и недоверчиво посмотрела ему в глаза.
– Я серьезно, мисс Йорген. Я же делаю тебе предложение...
– Ты сумасшедший, Лефлер, – покачала головой Халия. – Ты делаешь предложения девушке из отдела XX. Ты знаешь, что это такое?
– Знаю, – уверенно кивнул Рино.
– Через мою постель прошли десятки мужчин.
– Через мою – сотни женщин, – ответил Рино.
– И ты никогда не раскаешься? Не пожалеешь? – Халия подошла к Рино вплотную, и ее красивые руки сплелись на его шее.
– Никогда. Судьи такого ранга своих решении не меняют.
В этот момент послышался стук в дверь.
– Войдите! – почти хором ответили Рино и Халия.
Гроу осторожно протиснулся в дверь и, увидев улыбающуюся парочку, сказал:
– Суди по тому, что я знаю об архидоксах, вы приняли мое предложение, сэр?
– Это не предложение, мистер Гроу, – ответила за Рино Халия, – это судьба.
– Полностью с вами согласен, мисс. И думаю, что могу дать капитану корабля приказ отправляться на Италон.
Гроу поклонился и собрался выйти, но Халия задала свои вопрос:
– Мистер Гроу, а позволительно ли Судье Шерману жениться?
– Судья Шерман есть единственный закон. И все, что он делает, законно и справедливо, – отчеканил Гроу и пояснил: – Это записано в каждом школьном учебнике гонкуров и саваттеров.
121
Илларион провел на редкость тяжелую и бессонную ночь. Время шло, а его спецслужбы не могли добыть нужной информации.
Наконец, когда часы показывали пять утра, а на столе рядами стояли пустые чашки из-под кофе, в кармане офицера связи, дежурившего за дверью, загудел зуммер.
Связист имел совершенно определенные инструкции, однако он откровенно боялся входить в покои императора. Пару секунд он отчаянно дрожал, затем, собравшись с силами, толкнул позолоченную дверь.
– Ваше Императорское Величество! Вас по директлайн!
– Давай сюда, – неприязненно отозвался император и протянул свою длинную руку.
– Это «Онохайм», – предупредил связист, называя позывной абонента.
Илларион взял грубку, а офицер отошел в сторону, пребывая в полном смятении. Кто такой «Онохайм» и какое он имеет право беспокоить императора среди ночи?
Однако Иллариону был знаком этот позывной. Они общались не чаще двух раз в год, и всякий раз этого требовала ситуация.
– Рад тебя слышать, – произнес Илларион.
– Что-то не верится, – ответил его собеседник.
– Уж ты поверь – я не спал всю ночь и выпил целое ведро кофе.
– Кстати, твои пехотинцы неплохо поработали на Шварцзее-Лусх. Мои ребята отступили в беспорядке.
– Ничего, твои отплатили на Пикайду... Это было ужасно.
– Почему не спал ночь?
– Ты же знаешь...
На том конце бесконечно далекого соединения возникла пауза. Затем «Онохайм» признался:
– Мне тоже не по себе. Даже война не радует...
– И давно?
– Что давно?
– Давно война не радует?
– Да уж тысячи четыре лет как не в удовольствие. Оба рассмеялись, и было в этом смехе что-то грустное.
– А если это не он? – задал вопрос император Илларион. Вопрос, который волновал обоих.
– Скоро узнаем. Он на одном из моих кораблей.
– Что ты говоришь?! – Император Илларион даже вскочил с кресла. – И куда же он направляется?..
– На Италон – куда же еще.
– Да, действительно, – согласился Илларион. – Послушай...
– Что?
Император посмотрел на офицера связи и жестом приказал ему убраться.
Тот выскочил, словно его поджарили.
– Я вот что думаю. – Илларион крепче прижал к щеке маленькую трубку. – Может, нам пока прекратить все это безобразие...
– Ну...
– Я отменю наступление на линии Кальвадос – Паншне. Ну ты ведь знаешь, что там планировалось наступление.
– Да, знаю, – ответил собеседник. – И я с тобой согласен. Я отзову своих с района Конде, ведь у тебя гам дела, кажется, совсем были плохи...
– Так, значит, по рукам?
– Слово императора.
– Тогда до встречи в Италоне?
– Да, до встречи в Италоне.
И все эти годы из поколения в поколение передавались должности и знания, которые должны были пригодиться, когда явится новый Судья.
Наконец высокие двери закрылись, и возгласы радости остались позади.
Халия осторожно села на стоявший в приемном зале диван и облегченно вздохнула. До прихода управляющего и знакомства со штатом Судьи Шермана оставалось около часа.
– Ну и как ты себя чувствуешь, Рино? – спросила Халия, ощущая какое-то изменение в поведении Лефлера.
– Ты не поверишь, – улыбнулся тот, – Есть чувство какой-то необыкновенной легкости. Вот только обивку стен менять не следовало – старая мне нравилась больше...
122
Италон встречал Рино Лефлера как победителя. Улица столичного города, по которой ехал его автомобиль, была засыпана цветами, а народ скандировал:
«Судья Шерман! Судья Шерман!»
Рино еще и сам не понимал почему, но от этих криков в его душе рождался какой-то торжественный подъем. Какая-то небывалая великая ответственность.
Словно из далекого, давно забытого прошлого проносились картины великих сражении, многочисленных, словно стаи саранчи, воинских армад и посреди всего его непреодолимая воля. Воля правильною и справедливого решения.
– Добро пожаловать домой, Ваша Честь – Судья Шерман! – произнес управляющий резиденцией – большого комплекса зданий, которые восемьсот лет ждали своего хозяина.
Проносилось время, ветшали стены, однако их ремонтировали и снова придавали им праздничный вид.
