Это конечно же прелестно, что президент думает. Но меня немножко смущает, что выбор пути как бы сваливается на одного президента. Один он, бедный, сидит и думает эту тяжкую думу. Мне представляется, что страна должна помочь своему президенту. Мы все должны думать. Мы все должны наконец поверить, что судьба России, наша собственная судьба — в наших руках (точнее — в наших головах). Жизнь задает нам огромное число больших и малых вопросов. На большинство из них нет готовых ответов. Так давайте думать вместе, давайте вместе искать ответы на одолевающие нас вопросы. Вот в этом «вместе» и будет смысл моей работы в «Известиях».
И последнее. Будем вместе думать, чтобы решать, чтобы делать политический выбор. Судьбу России определяют не президент и его свита, не ОНЭКСИМ-банк или «Газпром», не Зюганов и даже не Жириновский. Судьбу России определяем мы, народ России. И наше мощное оружие — избирательные бюллетени.
Боюсь, что мы еще не научились ими пользоваться. Президент может жаловаться на Думу. Мы не можем. Дума такая, какой мы ее выбрали. И если она думает не о том, о чем должна была бы думать, то это значит — плохо думали мы, когда выбирали Думу.
Недавно сорвались муниципальные выборы в Санкт-Петербурге. Жители города не пришли голосовать. Потому что не верили, что от них, от их голосов что-либо зависит. Они не верят, что в бывшем Ленинграде можно найти несколько тысяч честных, энергичных, умных людей. Но ведь можно. Если что нас погубит, так это наше равнодушие к нашей собственной судьбе.
Давно сказано: не бойтесь врагов — самое страшное, что они могут сделать, — это убить вас. Не бойтесь друзей — самое страшное, что они могут сделать, — это предать вас. Бойтесь равнодушных — это по их вине нас убивают и предают.
Давайте не будем равнодушными.
* * *
Пожалуй, я бы и сейчас подписался под этой статьей. Возможно, ужесточил бы размышления о выборах. Демократию душат ее же орудием, превращая предвыборную борьбу идей и людей в столкновение купленных и перекупленных пиаровских технологий…
Цензурой тех, кто платит, зря меня пугали. За три года был только один случай, за которым можно заподозрить нечто цензурное. Как известно, Москву часто ругают. За ее благополучие. За то, что она «пьет соки» других областей России. За то, что Лужков ведет себя независимо. Мне казалось, что эти обвинения несправедливы. Москва — столица. Москва — витрина России. И как таковая имеет право занимать особое положение в ряду субъектов Федерации. Да и с Лужковым Москве и москвичам повезло. Написал большую статью «Москва — главная провинция России». Факты и аргументы. Итог в трех последних абзацах:
Конечно же Москва находится на особом положении. Оно создано всей историей России. Оно определяется гигантским интеллектуальным потенциалом столицы, интенсивностью ее культурной жизни, ее экономической мощью. Москва — это могучий локомотив, влекущий Россию в новую эпоху, это огромная лаборатория, где испытываются, проходят обкатку новые формы и методы хозяйствования, новые стандарты общественной жизни. Импульсы, идущие от Москвы, благотворны для всей России, для каждого ее региона. Нет и не может быть Москвы без России, без российских провинций, без российской глубинки. Но точно так же нет и не может быть России без Москвы.
К сожалению, тяготы, противоречия, конфликтность той полосы бедствий, через которую мы проходим, нередко затеняют, искажают истинный характер неразрывной связи между Москвой и Россией, между столицей и провинциями, подталкивают провинциальные власти списывать свои промахи и ошибки за счет московских «привилегий». Но я уверен, что по мере общей стабилизации обстановки в стране наладятся оптимальные рабочие отношения между Москвой и регионами. И все встанет на свои места.
И последнее. Москве повезло с мэром. Не знаю, как насчет «национальной идеи», но, если бы был объявлен конкурс на муниципальную идею, я бы предложил такой вариант: «Каждому городу — своего Лужкова».
Не опубликовали. Морщились.
— Ну зачем так о Москве — только «народ» раздражать.
— Ну зачем о Лужкове — вот говорят, что он…
Пришлось отдать в «Московскую правду».
* * *
Новые времена в «Известиях» внешне проступали обшарпанностью здания, грязью в туалетах, неработающими лифтами и всякими другими мелочами, каждая из которых — пустяк, а вместе они раздражали, сбивали с рабочего настроя. Начинал распадаться коллектив. Можно было хихикать по поводу партийных, профсоюзных, комсомольских собраний, но собирали людей, позволяли видеть друг друга и говорить друг с другом. Прекратились «летучки», на которых раз в две недели известинцы высказывались об «Известиях». Постепенно сводился на нет отдел проверки, такой важный для гарантирования от ошибок. Отнимались помещения у библиотеки. Сжимался архив газеты. Все больше редакционных помещений сдавались в аренду
[27].
Те перемены, которые здесь перечисляются в одном абзаце, были растянуты на месяцы и поэтому не всегда воспринимались в правильном масштабе. Смутное беспокойство… Логика опаздывала. Чем и пользовались новые хозяева газеты.
По характеру своей работы я был далек от этих самых хозяев. Но было интересно увидеть, поговорить… И я напросился на встречу с Михаилом Михайловичем Кожокиным. Он тогда был, кажется, вице-президентом ОНЭКСИМ-банка. Я не воспринимал его как будущего главного редактора «Известий». Скорее как мини-олигарха, которому настоящий олигарх (В. О. Потанин) поручил курировать «подведомственные» СМИ.
У меня сохранился листок с «записью беседы».
Первый вопрос, который я задал:
— Представьте себе, вы — президент. Что бы вы сделали в первую очередь?
— Первым делом я собрал бы молодых (30–40 лет) лидеров экономики. В порядке исключения — Вяхирев. И у них бы спросил: что делать?
Ответ меня приятно удивил и, не скрою, расположил к Кожокину. И дальше большая часть разговора касалась экономики. Михаил Михайлович говорил, я повышал свою квалификацию.
