Статья называлась «Горчаков, Россия и Бернард Шоу» (21.01.97). Шоу появлялся в последнем абзаце: «Приходится иногда слышать рассуждения примерно такого рода. Да, Россия сейчас больна. И наша внешняя политика не может не считаться с этим. По одежке протягиваем ножки. Но ведь мы выздоровеем, обязательно выздоровеем. И вот тогда действительно не будет международных проблем, которые можно было бы решить без участия России. В этой связи я хочу обратиться к Бернарду Шоу: „В жизни существуют две трагедии. Одна из них — так и не добиться осуществления самого сокровенного желания. Другая — добиться“.
Право выбора за нами…»
* * *
Типичным примером наших колебаний между здравым смыслом и имперскими амбициями служит политика вокруг Косова.
С одной стороны, здравый смысл вроде бы помогал нам понять, что мы не сможем переиграть американцев, что Милошевич сам, собственной персоной, подставил под удар Югославию. Но имперские амбиции заставляли шуметь, надуваться, хлопать дверью в НАТО.
Американцы приняли решение начать бомбовые и ракетные удары по Югославии как раз в тот день, когда Примаков подлетал к Америке (он летел в Вашингтон на заседание совместной комиссии). Министр дал команду развернуть самолет и возвращаться в Москву. По этому поводу я писал:
«Прервав полет и вернувшись в Россию, Примаков поступил правильно. Уж больно обнаглели американцы. Предвижу возражения. Отношения с Америкой (и НАТО) для России важнее, чем отношения с Югославией. Демарш Примакова обойдется России, по подсчетам „Коммерсанта“, никак не меньше, чем в 15 миллиардов долларов.
Все это так. Если мыслить сугубо прагматическими категориями. Однако есть вещи, которые, по-моему, важнее денег. К ним, несомненно, относится престиж страны, в которой мы живем, престиж России. Удар по Югославии будет в любом случае пощечиной России. Но если бы премьер находился в Вашингтоне, пощечина была б гораздо звонче.
Примаков поступит еще более правильно, если не будет надувать щеки и пугать американцев „адекватными мерами“. Никаких таких мер у нас нет. Надеюсь, никому не придет в голову воевать на Балканах. И послов отзывать не следует. Разрыв с Америкой, разрыв с НАТО обойдутся нам гораздо дороже, чем Западу. Поэтому надо набраться мужества и вытерпеть. Чем энергичней мы будем размахивать кулачками, тем в более глупом положении окажемся.
Что же делать? Сжать зубы и начать наконец вытаскивать Россию из той ямы, в которой она находится. Мир станет для нас многополюсным лишь тогда, когда мы сами станем одним из его полюсов. А пока, повторяю, приходится терпеть» (25.03.99).
Фигура политического пилотажа, которую выполнил Примаков (она получила название «петля Примакова»), была правильным тактическим ходом в рамках неверно выбранной стратегии. Тактика, исходя из здравого смысла, минимизировала политические потери России. И это получилось. Стратегия, исходя из прежних имперских установок, требовала играть с НАТО на равных. Но это не получилось. НАТО продолжала гнуть свою линию, а мы, перебросив в Косово российские войска, фактически эту линию поддержали.
Не могу не сравнить «петлю Примакова» с аналогичной фигурой политического пилотажа, которую я бы назвал «петля Миронова». Другое время, другая страна, но… По приглашению кнессета в Израиль прибыл спикер Совета Федерации Сергей Михайлович Миронов. По заведенному ритуалу в таких случаях предусматривается «уравновешивающий» визит на территорию Палестинской национальной автономии, то есть к Арафату. Так планировалось и на этот раз. Однако Миронов не доехал до Арафата, отменил визит. Счел его неуместным на фоне очередного кровавого террористического акта.
«Поступок Миронова, — писал я в еженедельнике „Профиль“ (№ 26, 2002), — вызвал неоднозначную реакцию среди российских политиков. Это понятно. И в Федеральном собрании, и в администрации президента, и в правительстве сталкиваются разные позиции, разные подходы к ближневосточному урегулированию. Еще сохранились политики, которые видят источник зла в Израиле. Многие склонны ответственность за нынешнее обострение конфликта распределять в равных дозах между Израилем и палестинцами. Официальная политическая линия Москвы определяется этим положением. Наконец, есть политики, которые корни кризиса видят в безответственности, экстремизме, двуличии Арафата.
Как официальный политик Миронов должен был следовать официальной политической линии. Но настоящий политик тем и отличается от политика по должности, что в нетривиальных ситуациях он может себе позволить быть сначала человеком, а уж потом политиком.
„Петля Миронова“ заставляет задуматься даже тех, кто не любит утруждать себя этой тяжелой работой.
В общем, избежав объятий Арафата, Миронов поступил достойно и честно. Борьба с терроризмом предполагает один критерий.
И вот еще что. Приятно отметить, что президент иногда сотрудничает с независимо мыслящими людьми, не боящимися самостоятельных решений. Издержки, минусы могут быть, но плюсов несравненно больше».
«Петля Примакова» шла из психологии прошлого, диктовалась представлениями об имперском величии и не сказалась на дальнейшем развитии отношений с НАТО. «Петля Миронова» ориентировалась на будущее и, будем надеяться, скажется на корректировке нашей ближневосточной политики.
* * *
События в Косове и вокруг Косова, обрушивая на нас острейшие, требующие немедленного решения политические вопросы, вместе с тем заставляли задумываться над привычной социально-политической формулой: «право наций на самоопределение» (в коммунистическом, большевистском варианте добавлялось: «вплоть до полного отделения»).
Если, согласно правосознанию XX века, все народы имеют право на самоопределение, почему мы не поддерживаем стремящихся к самоопределению косовских албанцев? Почему мы воюем в Чечне? Почему не хотим признать независимость Абхазии или Приднестровья?
У меня не было готовых ответов на эти вопросы. Но были какие-то домашние заготовки, какие-то гипотезы, которыми я делился с читателями.
Начнем с того, что XX век был веком крушения великих империй. После Первой мировой войны исчезли империи Оттоманская и Австро-Венгерская. После Второй развалились колониальные империи Великобритании, Франции, Голландии, Бельгии. Последней распалась Российская империя, исчез Советский Союз. Можно спорить по поводу того, насколько понятие «империя» приложимо к Советскому Союзу. Но бесспорно, что за всеми этими фактами одна из главных закономерностей уходящего века — ранее несамостоятельные, часто угнетенные, подавляемые нации добивались своей государственности, утверждали себя в качестве самостоятельных политических единиц, создавали свои государства.
Этот «взрыв национализма» инициировал цепную реакцию перемен. Везде обострилось национальное самосознание. Вырос интерес этносов к самоидентификации, к собственным истории и культуре. Там, где, казалось бы, национальный вопрос давно решен, возник своего рода «вторичный национализм».
Посмотрим на карту.
Канада. Рвется на свободу франкоязычный Квебек.
