— А теперь пора есть сладкое! — Он видел, как тётя взбивала крем и украшала его морошкой.
После сладкого взрослые согрели воды и дружно вымыли посуду, а потом сели пить кофе.
— Дядя, ну когда же? — Каос подошёл к дяде.
— Что — когда же? — удивилась мама.
— Дядя знает!
— A-а, я тоже знаю! — засмеялась мама. — Мы все этого ждём.
Дядя отставил чашку и вынул из кармана две деревянные трубочки. Но Каос знал, что это не простые трубочки, а флейта. Вставив одну трубочку в другую, дядя заиграл на флейте. Лилипутик замер, слушая прекрасную музыку. Её было слышно даже за его стенами. И если кто-нибудь поблизости вышел прогуляться в новогодний вечер, он тоже слышал, как дядя играет на флейте, и, наверно, тоже радовался и думал, что эта мелодия как бы сродни горам и зимнему лесу.
Трудно сказать, долго ли просидел Каос в этот вечер со взрослыми, во всяком случае, он с папой и дядей даже выходил полюбоваться звёздами. Вернувшись домой, Каос удивился, увидев, что тётя снова греет воду — посуду они уже вымыли. Наверное, тётя греет воду, чтобы помыться самой, ведь в Лилипутике нет ни ванной, ни душа, подумал Каос. Но тётя мыться не собиралась. Она взяла две бутылки и стала осторожно наполнять их горячей водой. Нальёт чуть-чуть воды, наболтает, чтобы бутылка согрелась, и наливает ещё. Когда бутылка была полная, тётя завинтила пробку и обернула бутылку полотенцем. Каос во все глаза следил за тётей — неужели она ночью будет пить эту воду?
Тётя отнесла бутылку в спальню и положила её под одеяло в ту постель, на которой должна была спать. Наполнив другую бутылку, она положила её в постель, предназначенную для дяди.
— Боишься замёрзнуть? — спросил папа у тёти.
— Боюсь, что тюфяки ещё не прогрелись, хоть ты и протопил здесь с утра.
— А зачем тебе бутылка с водой? — поинтересовался Каос.
— Положу на неё ноги, и мне будет тепло, — ответила тётя. — Главное, чтобы ноги были в тепле.
— И я хочу такую бутылку! — сказал Каос.
— Сделаем и тебе. — Тётя открыла кухонный шкафчик и нашла там подходящую бутылку.
Так же осторожно она наполнила её кипятком, обернула полотенцем и положила в постель Каоса.
— Не бойся, пробку я завинтила очень крепко.
Каос лежал в постели, грея ноги о тёплую бутылку, слушал, как дядя снова играет на флейте, и не заметил, когда уснул.
Утром Каос первым делом потрогал бутылку. Она была уже не горячая, но и не совсем холодная, примерно такая же, как он сам. Каос поглядел на маму. Она ещё спала, но дядя и тётя внизу уже проснулись. Одевшись, тётя вышла из спальни. Каос свесил голову и наблюдал за дядей. Тихонько, чтобы никого не разбудить, дядя надевал свитер. Каос подождал, чтобы дядя вынырнул из свитера, и помахал ему рукой. Дядя махнул ему в ответ и, прижав палец к губам, показал на маму. Это означало: «Тише, не разбуди!»
Дядя знал, что мама любит утром поспать подольше, если не нужно идти на работу.
Папа тоже уже встал, но постель его ещё не была убрана. Тётя сложила одеяло и подушку в скамью и опустила сиденье, а папа тем временем затопил печку на кухне и сложил дрова в камине.
— С Новым годом, Каос! — сказал он. — Может, в этом году тебя уже следует звать Карл Оскар?
— Нет, мне больше нравится Каос. — К имени Карл Оскар он не привык.
— Как хочешь, — согласился папа. — Полным именем мы будем звать тебя, когда ты пойдёшь в школу, но до этого ещё далеко.
Весь день они катались на лыжах и радовались отдыху. Завтра утром им предстояло вернуться в город: маму ждало дежурство в аптеке, папу — голубой автобус, а тётю с дядей — их дом, который находился в тридцати километрах от города.
Вечером, уже дома, Каос спросил у мамы:
— Как ты думаешь, Бьёрнар вернулся с юга?
— Да, они вернулись сегодня. Завтра ты, как обычно, пойдёшь к ним.
Каос обрадовался, он стоял, прислушиваясь к грохоту водопада и шуму печатных станков.
— Ну вот, всё опять входит в свою колею, — сказала мама. — Каос, беги скорей к окну!
Каос взглянул в окно и увидел голубой автобус, который возвращался уже из второго рейса. Автобус посмотрел на Газетный дом, исполнил свой автобусный танец и покатил дальше.
— В этом году он танцевал для нас первый раз, — сказала мама и улыбнулась.
Зима
Когда Каос с папой, мамой, дядей и тётей были в Лилипутике, стояла ясная морозная погода. Теперь она изменилась: стало пасмурно, пошёл снег. Он шёл и шёл не переставая, снегом занесло все улицы и тротуары, и по ним можно было ходить на лыжах. Снега не было только на Главной улице, потому что её чистили и днём и ночью.
По одной из улочек в верхней части города шли два лыжника, большой и маленький. Это были Каос и папа. А маленький голубой автобус стоял без дела на автобусной станции: теперь в первый рейс он уходил только в двенадцать часов, потому что в январе бывает мало пассажиров. Люди боятся, что в январе в горах слишком холодно, и ждут февраля. А там начнёт пригревать солнце, и можно будет не только покататься на лыжах, но и немного загореть.
Каос шёл к Бьёрнару и волновался: вдруг он не узнает Бьёрнара? Или Бьёрнар — его? Ведь они так давно не виделись! Эта мысль не давала ему покоя. Он шёл очень быстро, а папа — медленно, и получалось, что они идут с одинаковой скоростью. У папы ноги были длинные, а у Каоса — короткие, папа делал один шаг, а Каос — несколько, его ноги мелькали, как барабанные палочки. Он спешил и часто падал.
— Не торопись, у нас много времени, — сказал папа. — Сначала медленно скользни одной ногой, замри на секунду, а потом — другой. Тогда шаг у тебя получится длиннее. Вот попробуй.
— Получилось!
Каос прошёл немного, как его учил папа, но потом забыл, заторопился и снова растянулся на снегу. Лыжи у него запутались, и он не мог встать. Побарахтавшись в снегу, он затих и стал ждать папу. Но папа не спешил поднимать Каоса.
— А что бы ты делал, если бы меня здесь не было? — спросил он.
— Подождал бы кого-нибудь.
— А если бы никто не пришёл?
Каос посмотрел на свои переплетённые ноги и торчащие в разные стороны лыжи.
— Смотри сначала на одну ногу и на одну лыжу, — посоветовал папа. — Это не так сложно. Ведь у тебя всего две ноги и две лыжи.
— И две палки, — напомнил Каос, снова глядя на свои ноги.
— Чтобы встать, — продолжал папа, — надо перевернуться на спину и поднять ноги с лыжами вверх. Тогда ты сразу поймёшь, какая лыжа на какую ногу надета. Теперь потихоньку опускай ноги и поднимайся.
Каосу было чудно лежать на снегу, задрав ноги с лыжами. Мимо шла какая-то женщина.
— Помочь тебе? — предложила она.
